|
Я почувствовала, что сейчас упаду в обморок. В машине стоял тяжелый запах дорогого сигарного табака, от Монте-Кристо несло ароматом какого-то мужского парфюма, да еще на зеркальце болталась "елочка", источавшая неимоверное зловоние, суррогат запаха зреющих кокосов. - Слушай внимательно, - продолжал Монте-Кристо, - даем тебе сроку десять дней. Вот и думай, что лучше, отдать нам денежки или... - Или что... - прохрипела я, чувствуя, как к голове подбирается боль, - или что... - Молодец, - одобрил Монте-Кристо, - всегда следует представлять последствия своих поступков. Ежели ты решишь, что денежки лучше не отдавать, тогда... Словно актер МХАТа, он выдержал паузу. В наступившей тишине было слышно, как из моей груди вырывается прерывистое дыхание. - Тогда, дорогая, - спокойно закончил мерзавец, - ты выбрала всем судьбу. Кристину оставим в живых, отправим на Ближний Восток, в публичный дом. Хотя, по мне, лучше умереть, чем обслуживать потных извращенцев, Тамару придется убить, впрочем, Олега и Семена тоже. Делается это просто, раз - и нет. У нас имеется чудесный снайпер, прошел Чечню. Полный отморозок, но попадает в десятикопеечную монету. Кто там у тебя еще есть? Собака? Кошка? Вот живи потом и радуйся. Сама умолять станешь денежки взять. Поняла, дорогуша? - Не брала я ничего, - заплакала я, - честное слово, ну поверь, ошибка вышла. Монте-Кристо поморщился: - Давай без фальши... Актриса из тебя фиговая. Еще скажи спасибо, что мы приличные люди, даем десять дней на раскачку. Другие бы и разговаривать не стали, пиф-паф, ой-ой-ой, умирает зайчик мой, никакая Петровка не поможет. Все это ерунда насчет круглосуточной охраны... Тебя, да вообще всех, как тараканов, передавить можно, усекла? Я тупо кивнула, ощущая, как голову начинает стягивать тугой обруч. - Молодец, - одобрил Монте-Кристо, - значит, ровно через десять дней, в праздник, стоишь тут, возле памятника, с денежками... - В какой праздник? - невольно удивилась я. Монте-Кристо широко улыбнулся: - Десятого ноября День милиции, радостный момент для всех ментов, небось у вас дома стол накроют, ну там водочка, шампанское... Ежели в одиннадцать тридцать вечера деньги не окажутся у меня в руках, то... - Что? - шепнула я. - Что? - Ничего, - пожал плечами негодяй. - Тебя не тронем, муки совести хуже телесных страданий. Проговорив последнюю фразу, он вытащил мобильный и бросил в трубку: - Вперед. Иномарка, стоявшая рядом, мигом заурчала мотором и исчезла за поворотом. Монте-Кристо нажал кнопочку на передней панели, раздался резкий щелчок. - Ступай себе, - велел мерзавец. - Но имей в виду! За тобой следят, стукнешь муженьку - прирежем беременную, убежишь за границу с денежками - пристрелим девчонку. - У меня нет денег, - тихо повторила я, наваливаясь всем телом на дверцу, - понимаю, что ты не веришь, но их нет! Монте-Кристо хрюкнул: - Я вовсе не настаиваю на том, чтобы ты вернула именно те купюры, что сперла. Продай что-нибудь и принеси полмиллиона! - Даже если я останусь голой и босой на улице, не наскребу этой суммы! - Ладно, - слегка повысил безукоризненно ровный тон мерзавец, - ты мне надоела. Счетчик включен, срок пошел, десятого ноября в 23.30, толковать больше не о чем! В ту же секунду он со всей силы толкнул меня. Дверца неожиданно распахнулась, я вывалилась наружу, прямо на грязную, покрытую октябрьской слякотью дорогу, стукнувшись спиной о бордюрный камень, а головой о железный заборчик. "Жигули", взвизгнув колесами, резко стартовали и встроились в поток машин, который, несмотря на поздний час, несся по Ленинградскому проспекту. |
