Я разглядывал ее, пока она без передышки несла эту абракадабру, и думал: «Это один из двух людей, кто последним видел Марти живым». Я не чувствовал к ней враждебности, только жгучее любопытство и нетерпение узнать больше, все выяснить. Через некоторое время она вдруг обернулась ко мне и сказала:

— А теперь расскажите о себе, мистер Вейн.

— Лейн, — поправил ее Кэллехен.

— Вы писатель, верно? Я люблю писателей. Вы знаете Хью Уолпола? Я думаю, он хороший писатель. Но вы, конечно, выглядите гораздо больше похожим на писателя, чем он.

— Видите ли, и да и нет, — сказал я, опешив перед этой фронтальной атакой.

Я не мог отвести взгляда от ее рта: она нетерпеливо открывала его, когда кто-то начинал говорить, как будто готова была догадаться, что он хочет сказать. Не скажу, что манера неприятная. Я так и не очень понял, что имел в виду Кэллехен, когда назвал ее туповатой: несколько развязная, без сомнения, но уж никак не глупая.

Я беспомощно пытался придумать, что бы такое сказать интересного, когда кто-то выкрикнул ее имя. Ей нужно было вернуться на съемочную площадку. Жаль! Я понял, что она вот-вот выскользнет у меня из рук. Мне пришлось напрячь всю свою волю, когда я спросил, не согласится ли она вскоре пойти со мной на ленч… в «Айви», добавил я поспешно, угадав ее вкус. Приглашение подействовало магически. «Барашки едят плющ», как говорится в загадке. В первый раз она посмотрела на меня так, будто осознала, что я действительно нахожусь рядом, а не являюсь продолжением ее фантастически маленького «я», и сказала: да, она с удовольствием, как насчет субботы? Так-то вот! Кэллехен наградил меня двусмысленным взглядом, и наша компания распалась. Лед — хотя это вряд ли подходящее слово, когда речь идет о Лене, — сломан, но, боже мой, как же мне продвинуться дальше в своем расследовании? Завести разговор о машинах и убийстве? Слишком прозрачный намек, она сразу догадается.

Хочешь не хочешь, а запланированное убийство обходится мне все дороже. Помимо расхода душевных сил и огромного стыда, которого мне стоило развлекать Лену, есть еще финансовые счета. Девушка отличается отменным аппетитом — если неприятные события января на нем и отразились, то ненадолго. Конечно, кое-какие средства я экономлю на патронах и яде: я не собираюсь использовать против Джорджа такие жестокие и опасные средства; но, насколько я понимаю, дорога к Джорджу будет выстлана пятифунтовыми банкнотами.

Вам кажется, мой добрый, но, без сомнения, проницательный читатель, что, царапая эти строки, я нахожусь в приподнятом настроении. И вы правы. Я чувствую, что становится все теплее, я сознаю, что нахожусь на правильном пути.

Сегодня днем Лена появилась в «Айви» в изысканном платье, черном с белыми крапинками, и с маленькой вуалью — она все предусмотрела, чтобы одинаково насладиться и едой и восхищением окружающих. Думаю, я вполне ловко льстил ей: нет, если быть честным, мне не стоило никакого труда изображать восхищение ее внешностью, потому что она действительно по-своему очень хороша, что позволит мне совмещать приятное с полезным до тех пор, пока я не смягчусь. Она показала мне двух известных актрис, обедавших в зале, и спросила, не считаю ли я, что они поразительно красивы, на что я сказал: да, выглядят они неплохо, — сопроводив это взглядом, который ясно говорил, что Лене Лаусон они не годятся и в служанки. Затем я указал ей на популярнейшего новеллиста, и она выразила очаровательную уверенность, что мои книги гораздо интереснее его. Таким образом мы были квиты, и дальше все пошло превосходно.