— Не ты ли? — усмехнулся я.

— Я уже не в третьем классе.

— Отвратительно! — повторил тот же голос.

На задней парте сидела незнакомая мне деваха, вся в черном. Видно, одна из психованных готов. Окорок в мешковатой черной одежде, какую носят лишь террористки или ведьмы. (Попутно скажу, что в Таттл формы не было и в помине. У наших предков хватает денег на шмотки от Дольче и Габбана, и все попытки ввести форму они бы восприняли как личное оскорбление.) Волосы у этой антикрасотки были выкрашены в зеленый цвет. Что ж это ее так напугало, если вопит во всю глотку? Новенькая, наверное? Странно, я даже не заметил, когда она появилась. Почти всех я знал с первого класса.

Внештатнику не хватило мозгов игнорировать эту дуру.

— Что же отвратительно, мисс... мисс...

— Хилферти, — подсказала она. — Кендра Хилферти.

— Кендра, вы обнаружили что-то неприятное в парте или под партой? — спросил этот идиот.

— С партой все в порядке. Это с нашим миром происходит что-то неладное.

Толстая цыпочка встала, будто собиралась произносить речь.

— Мир зашел куда-то не туда. На дворе двадцать первый век, а мир до сих пор носится с выпендрежем элит и поощряет его.

Она помахала бюллетенем. Вокруг захихикали.

— Это всего-навсего бюллетень бала девятиклассников, — влез в разговор Трей. — Путем голосования мы выбираем принца и принцессу бала. Наших аристократов.

— Вот-вот, — подхватила толстуха. — А кто они такие? Почему к ним нужно относиться как к аристократам? На чем основан выбор? На одном-единственном качестве — внешней красоте.

— По мне, неплохая основа, — бросил я Трею, причем достаточно громко. Потом встал и сказал: — Бюллетени определяют наш выбор. Каждый волен голосовать так, как хочет. Это демократический процесс.

Вокруг меня несколько человек одобрительно вскинули руки с выставленными вверх большими пальцами. Анна (или Ханна) что-то прокричала. Однако другие, кому повезло с родителями, но не повезло с физиономией, молчали.

Толстуха сделала несколько шагов ко мне.

— Демократический процесс? — насмешливо переспросила она. — Да они же овцы, бегущие вместе со стадом. Они голосуют за так называемых популярных личностей, потому что так проще. Они выбирают поверхностную красоту, которая бросается в глаза: светлые волосы, голубые глаза. — Она в упор смотрела на меня. — А вот то, что другой может быть смелее, сильнее, умнее, увидеть непросто. Нужно захотеть это увидеть.

Чертов кусок сала! Ее слова меня рассердили.

— Умные найдут способ улучшить собственную внешность. Ты могла бы сбросить вес, сделать пластическую операцию, убрать с лица веснушки и отбелить зубы. — Я нарочно сказал «ты». Пусть в следующий раз думает, прежде чем разевать свою пасть. — Мой отец — большой человек в индустрии теленовостей. Он говорит, что нормальным людям противно смотреть на уродов.

— И ты тоже так думаешь? — спросила Кендра, изогнув черные брови. — Уж не прикажешь ли нам измениться, чтобы соответствовать твоим меркам, Кайл Кингсбери?

Я невольно вздрогнул, услышав от нее свое имя. Уверен, раньше я никогда не видел эту толстую дебилку. Но она меня знала. Меня все знают. Возможно, это и подсказало мне ответ.

— Да! — крикнул я. — Да. Я тоже так думаю. И я знаю, что это правда.

Кендра подошла ко мне. Ее длинный нос загибался крючком. Светло-зеленые глаза пылали гневом.

— Тогда моли всех богов, Кайл, чтобы самому не стать уродом. Ты уже урод, но внутри, что гораздо важнее внешности. А если ты потеряешь спою смазливую внешность, сомневаюсь, что тебе хватит ума и смелости вернуть ее назад. Кайл Кингсбери, ты чудовище.

Чудовище. Слово из другого времени и места.