— Да. Ты прав. Я приду тебя навестить. Но я буду по тебе скучать, Адриан. По времени, которое мы провели вместе. Все эти месяцы... Ты мой самый верный друг.

Друг. Это слово рубануло меня, как топор, которым я колом поленья на лучинки. Друг. Дружба — единственно возможные отношения между нами. Значит, я прав, отпуская Линду. Чтобы снять заклятие, дружбы недостаточно. Но ничего другого у меня не было, и часть меня отчаянно цеплялась за дружбу.

— Линди, тебе нужно ехать. Завтра же. Я вызову такси, и оно довезет тебя до ближайшей автостанции. К вечеру будешь в Нью-Йорке. Но прошу...

Я отвернулся.

— О чем, Адриан?

— Не сердись, что утром я не выйду проститься с тобой. Иначе я... могу не отпустить тебя.

— Может, мне не ехать?

Они обвела взглядом уютную гостиную с пылающим камином, потом взглянула на меня.

— Если тебе будет плохо, я не поеду.

— Нет, так нельзя. Ты останешься, а думать будешь об отце. И этот дом превратится для тебя в настоящую тюрьму. Удерживать тебя глупо и эгоистично. Не хочу, чтобы ты считала меня эгоистом.

— Ты не эгоист, Адриан. Ты относился ко мне добрее, чем кто-либо в моей жизни.

Она схватила мою руку — мою уродливую когтистую руку. Линди с трудом сдерживала слезы.

— Тогда и ты будь ко мне добра. Постарайся уехать, не задерживаясь. Это все, о чем я тебя прошу.

Я осторожно высвободил руку.

Линди посмотрела на меня, попыталась что-то сказать, потом кивнула и выбежала из гостиной.

Я вышел из дома и побрел наугад. На мне были лишь джинсы с футболкой. Я быстро промерз до костей (шерсть не помогла), но в дом не вернулся. Пусть хотя бы холод заглушит ощущение пустоты и утраты. В комнате Линды горел свет. Несколько раз за плотными шторами мелькнул силуэт. Она собирала вещи. Ее окно было единственным пятном света в холодной и темной ночи. Я поискал глазами луну, но ее закрывали деревья. Небо было усыпано яркими точками звезд.

Таких звезд не увидишь в Нью-Йорке. Но сейчас я не мог смотреть на их блеск. Красота этих сиявших россыпей, их веселое перемигивание причиняли мне боль. Мне нужна была луна, холодная, одинокая, пустынная луна. Свет в комнате Линды погас. Я ждал, когда она заснет. Я уже не мечтал оказаться в одной постели с нею. Мне хватало боли и без этих мечтаний...

Наверное, она уснула. Я повернул голову и за сосной увидел луну. Я присел на корточки, запрокинул голову и завыл. Завыл, как зверь. Ведь я был зверем и, наверное, навсегда им останусь.

ГЛАВА 6

Следующий день был субботним — день наших совместных занятий. И вдруг — внезапный отъезд Линды. Вызвав такси и проверив расписание автобусов, я ушел к себе и наблюдал за ней в зеркало. У меня была мысль отдать зеркало Линде: пусть смотрит на меня и помнит обо мне. Но я почувствовал, что не могу расстаться с подарком Кендры. Мне не хотелось терять возможность видеть Линду. К тому же, если я отдам ей зеркало, она и не захочет смотреть на меня. Вдруг она постарается меня забыть? Эта мысль была невыносима.

Я держал перед собой зеркало и смотрел, как Линди собирает вещи. Она взяла книги, которые мы вместе читали, и фотографию нашего первого снеговика. Моих снимков у нее не было. Я вдруг разозлился на себя. Сколько можно лежать и терзать свое сердце? Я встал и пошел завтракать. Когда я вернулся, в моей комнате сидел Уилл.

У него был брайлевский вариант книги, которую мы вместе читали.

— Я только что заглядывал в комнату Линды и услышал весьма странную новость.

— Про ее отъезд?

— Да, — ответил Уилл и вопросительно посмотрел на меня незрячими глазами.

Мне не хотелось говорить ему про зеркало. Пришлось соврать.

— Линди мне вчера сказала, что очень беспокоится об отце. У нее предчувствие, что ему совсем плохо. Я ее понимаю: каким бы мерзавцем он ни был, это ее отец.