— Ну, мы ещё не семья, так, живём вместе, — отмахнулась я.

— Янка, ты неправильно подходишь к вопросу! — усмехнулась Лика. — Машина вообще означает новый путь, который должен стать счастливым. И ещё это очень яркий сексуальный символ!

— Фаллический! — прыснула Вера.

— Слушай, Фрейдова последовательница! Давай, твоя очередь!

Новый путь, ага, подумала я, потягивая вино. Новый путь домой разве что… Надеюсь только, что Матюша не слишком набухается, и мы сможем доехать без приключений. Снегу навалило столько, что едва загнали «Опель» во двор… И ведь ещё падал, когда мы в баню шли. Ничего, махать лопатой — хорошее лекарство от похмелья.

Какие фигурки выпали Вере и Лике, я не видела. Сидела и думала о машине. Неужели, и правда, купим новую? Нет, глупости, откуда деньги взять? Разве только кредит… Но кредит мы сейчас не потянем, в «Опеле» скоро масло менять и техосмотр приближается неумолимо, как Новый год… Зимние шины уже и так проделали шикарную дыру в нашем бюджете, теперь её, залатанную, снова пробьёт масло.

— Зеркало! Ставь его! Янка, будешь первой?

Мои мысли упорхнули куда-то далеко, и я взглянула на новую инсталляцию. Зеркало — небольшое, овальное, в причудливой раме, на ножке, которое можно было повернуть, меняя угол наклона — и свеча перед ним. О, гадание на суженого! Вот хулиганки!

— Нет уж, я пока посмотрю на остальных жертв! — усмехнулась я, подставив Вере полупустой бокал. Получив его полным, присела позади Лики. Та фыркнула:

— Трусиха!

— Ничего не трусиха. У меня уже есть суженый, так что я вам предоставляю право первыми увидеть своё будущее.

— Ах-ах, — пробормотала Лика, листая книгу. — Трусиха, я же говорю…

— Да, Ян, а вдруг твой суженый совсем не Матвей, — подхватила Мила. — Мало ли, увидишь в зеркале блондина с бородкой, с кубиками на прессе, с большим…

— С большим и блестящим «Порше-Кайенн», — хмыкнула Вера.

— Я хотела сказать совсем другое! — возразила Мила.

— Мы поняли, поняли, — под всеобщий смех уверила её Вера.

— Так, тихо! — шикнула Лика. — Начинаем.

Она поправила зеркало, подвинула к нему свечу и заунывным голосом провыла:

— Суженый мой, ряженый, приди ко мне ужинать!

Девушки на миг замерли, и я вместе с ними, а потом у всех вырвался дикий ржач. Почти в истерике, Мила прохохотала:

— Как же, придёт он! Ты его напугала!

Лика, похоже, обиделась и буркнула:

— Не, ну а чо… Он же должен знать, кто в доме хозяин.

Дверь внезапно скрипнула с таким звуком, будто заорала кошка, у которой вырвали внутренности. Все в бане вздрогнули и выпрямились, не смея повернуться, а от входа раздался весёлый голос:

— Эй, девчонки, вы тут скоро?

— Мишка!

— Козёл!

— Придурок ты!

— Напугал же!

— Уйди отсюда!

— Сбрызни!

— Ой, всё… Я хотел сказать, что мы по вам скучаем, а вы… Ну и сидите тут одни! А я вам вина принёс…

Лика поднялась, быстро простучала босыми пятками по полу и отобрала у любимого бутылку красного, а потом шикнула:

— Иди, иди отсюда! Мы скоро!

Мишка покрутил кудрявой головой и скрылся за дверью, которая, закрываясь, нежно мяукнула. Кошке вставили кишки обратно и зашили рану. Когда Лика вернулась и отобрала штопор у Веры, Мила заметила:

— А ведь работает гадание! Смотри, ты позвала суженого, и он явился!

— Так нечестно, — пробурчала Лика. — Я его убью!

— Ну всё, всё, не ворчи.