Папа выкладывал очередную порцию пирожков.

– Все нормально, можешь…

– Так разберись с этим! – прокричала я в отчаянии. При этом подняла руку, и в воздух взлетела перчатка, которая была надета не до конца. Я повернулась посмотреть, куда она упала, и оказалась лицом к лицу (точнее, лицом к шее) с Роуз.

Испачканная кимчи перчатка прилипла к ее щеке.

Я расхохоталась, и в этот момент с улицы кто-то закричал:

– Эй, где мои пирожки?

– Сейчас иду! – ответила Роуз и сорвала перчатку с лица.

– Сейчас иду! – передразнила я ее пронзительным голосом. Не смогла сдержаться – уровень стресса зашкаливал, и негодование нисколько не утихло. На самом деле, оно даже стало еще больше.

Папа отдавал еду в окошко.

– Клара! – гаркнул он.

– Ты можешь просто делать свою работу? – огрызнулась Роуз. – Ведешь себя, как клоун.

Я без всякой мысли стянула вторую перчатку и швырнула ей в лицо, да так сильно, что она издала соответствующий шлепок.

Роуз ахнула и прижала руку к щеке.

Между нами снова втиснулся папа.

– Богом клянусь, что выгоню вас отсюда, если не успокоитесь. Вы можете повзрослеть хотя бы на три секунды?

Роуз кивнула, глубоко вдохнула и снова пригладила футболку. Как будто эта манипуляция придавала ей магических успокаивающих сил.

– Простите, Эдриан, – сказала она, робко улыбаясь.

Он посмотрел на меня, скрестив руки, отчего на его предплечье показалась татуировка с датой моего рождения, написанная готическим шрифтом.

Я откинула голову назад и закатила глаза.

– Ла-а-адно.

Она снова начала принимать заказы, а я – готовить и собирать их. Только я завернула пирожки в фольгу, как Роуз наткнулась на меня, потянувшись к кассе. Мы сердито уставились друг на друга, но ни слова не произнесли, чувствуя на себе папин взгляд. Зато когда я повернулась, чтобы передать пирожки папе, Роуз снова отступила назад и ударила меня плечом в голову, отчего череп пронзила острая боль. Я схватилась за голову.

– Осторожнее, клуша!

– Это ты осторожнее! – При этих словах Роуз взмахнула рукой и сбила на пол миску с винегретом.

Мы застыли. Папа повернулся на звук и выругался.

– Вы надо мной прикалываетесь?

Его голос обрел смешную пискливость.

– Простите! – сказала Роуз и потянулась за полотенцем.

Я подняла миску.

– Тебе кто-нибудь говорил, что постоянно извиняющиеся девушки раздражают?

Она бросила полотенце на пол, и оно приземлилось с громким шлепком.

– Ну все. Я пыталась быть благородной и не обращать внимания на твое дурацкое отношение. Но тебя надо поставить на место!

Злость Роуз оживила меня. Я хрипло хохотнула.

– Здесь тебе не Элизий. В этих стенах у тебя нет власти.

Ее лицо оказалось в нескольких сантиметрах от моего.

– Посмотрим.

Ожидающий у окна своего заказа парень хлопнул в ладоши над головой.

– Драка, драка!

– МОЧИ!

Мы уставились на папу. Он покачал головой.

– Прекратите. Хватит. Вы не только ведете себя как дети, но и вредите моему бизнесу!

Через несколько секунд мы оказались на тротуаре, и папа запер дверь «КоБры». Я заколотила по ней, но он отказался открывать.

– Па! – закричала я. – Ты ведешь себя, как настоящий тиран.

Я пнула дверь и устремилась прочь, сбросив на землю кепку.