— Может быть, омлет, пара сандвичей и немного шампанского?
— На блюдечке с голубой каемочкой? — спросила Марибель сухо.
Она удивленно и недоверчиво оглядывалась по сторонам — использованные презервативы, разбросанная одежда, перевернутый телефон, валяющийся на полу. Роналд и сам понимал, что повеселились они на славу.
— Бурная была ночь, — заметил он.
— Да уж, вижу, — пробормотала Марибель.
Роналд рассмотрел комнату при свете дня и обнаружил, что постельное белье на кровати украшено узором из розовых китов и синих морских волн. А одеяло лежит бесформенной грудой, сбившись так, словно под ним кто-то прячется.
— Бурная — не то слово, — произнес Роналд, с лучезарной улыбкой глядя на Марибель.
Его сердце учащенно забилось, когда он снова вспомнил, как все было. Сначала — жарко и страстно, потом — медленно и нежно. Это было какое-то безумие. После разрыва с Марион Роналд решил было, что в этом мире ему не найти подходящей женщины. Но Марибель… Марибель вновь вселила в него надежду. Может быть, у них все получится? Марибель наверняка понравится его семье.
— Который час?
— Шесть.
Неудивительно, что она выглядит такой недовольной. У них уже не осталось времени повторить то, что было этой ночью. Роналд оглядел Марибель с головы до ног, мысленно снимая с нее форменное платье, чулки, туфли…
— Это рискованно, но, быть может, у нас все-таки есть несколько минут?
Наступила длинная пауза. Марибель скрестила руки на груди. Грудь ее казалась полнее, чем была в действительности, — как выяснил Роналд. Должно быть, она носит корсет. Роналд однажды слышал, как его сестры, Сара и Молли, обсуждали достоинства этого предмета женского туалета.
— Роналд, — сказала Марибель наконец, — не будешь ли ты так любезен объяснить, что ты делаешь в моей постели?
— Ты права, — пробормотал он, понимая, что пора вставать, как бы ему ни хотелось чего-то иного. — Надо идти.
— И чем скорее, тем лучше.
— Ладно.
Он протянул руку и выудил из-под кровати свои брюки. Простыня вновь соскользнула. Роналд поднял взгляд и увидел, что карие глаза Марибель широко распахнулись.
Он ухмыльнулся.
— Нравлюсь ли я тебе при свете дня?
Она стиснула зубы и прошипела:
— Ты сбрендил, Роналд?
— Нет-нет, — уверил он ее. — Я уже ухожу, даю слово. Хотя больше всего на свете мне хочется остаться и повторить то, что мы делали ночью.
— Повторить?!
— Не знаю, понравилось ли тебе это, Марибель… — Роналд не мог понять, откуда взялась эта внезапная робость — после всего, что произошло между ними. — Но это был самый лучший секс в моей жизни.
Марибель вздрогнула.
— Лучшее — что?
Роналд постарался сдержать свои чувства.
— Прости, — поспешно сказал он, — я не должен называть это сексом. Это было больше, чем секс. Гораздо больше. — Роналд не хотел спорить с ней сейчас, когда она казалась рассерженной. Да и, по правде сказать, это действительно было нечто большее. Рай. Феерия. — Два слова, — попросил он. — Ты бесподобна.
— Бесподобна?
Ее недоумение огорчило его.
— Неужели ты сама этого не знаешь, Марибель?
Она выглядела ошарашенной.
— Мне приятно это слышать, Роналд, но…
— Бесподобна, — повторил он. — Именно так и никак иначе.
Конечно же, ей понравилось. |