|
А дальше в музыке и словах Малика слышался рокот Восточного моря, свист ветра в снастях кораблей, которые везли рейнджеров. Шум леса, равнодушно взирающего на фигуры пробирающихся в полной тишине мстителей. Тихие щелчки арбалетов и шепот клинков, вынимаемых из тел дозорных. Ярость внезапного штурма и отчаяние схваток, разгоревшихся по всему поместью главы Дома Мечей. – Отец, – сказал Джайд, – я в который раз смотрю этот видеоклип, как называет происходящее Далв, и никак не могу насмотреться. Это заклинание Голливуд, мастерство ваших магов иллюзии, искусство Малика – все вместе создали шедевр. Эту балладу менестрели будут петь столетиями! – Ты прав, сын. Но не упоминай слова «видеоклип», да и заклинание Голливуд должно остаться тайной нашего дома. Шутник наверняка не сообщает всем об этом плетении. А ведь какое хорошее заклинание. Если нужно что-то изменить или подчистить, а потом показать иллюзию всем желающим, так ничего лучше придумать невозможно. В шаре, висящем над головой менестреля, завершилась казнь четверых разумных. Музыка почти стихла. Малик молчал и едва перебирал струны арфы. Придворные и гости смотрели на полыхающий Силуиэн, смотрели на сделанный из него гигантский погребальный костер для девяти рейнджеров. – Никто не может безнаказанно обижать рейнджеров и членов их семей, – прогремел голос Малика на весь зал. – Поздравляю, отец, – улыбнулся принц Джайд, – твой турнир не просто удался на славу, он великолепен. Посмотри на лица леди. Они же все плачут в три ручья, их платки выжимать можно. А мужчины… Хорошо, что в Теоле нет сейчас ни одного эльфа из Дома Мечей или из Дома Лилии. Хорошо, что здесь нет эльфов вообще. Боюсь, что иначе все присутствующие на вашем дне рождения покинули бы ваш дворец и стали оспаривать друг у друга право на поединок с ушастыми. Арфа замолчала, менестрель поклонился всем присутствующим. Оглушительная тишина била по ушам. Малик сошел с возвышения и направился к группе менестрелей, которые стояли в левом дальнем углу зала. И тут гости султана взорвались громом аплодисментов и ревом одобрения. У менестреля не получилось слиться с остальными соратниками по искусству: не судьба. – Отец, – предупредил султана принц Джайд, – по-моему, вам стоит присоединиться к вашим гостям и подданным. Малик нужен султанату Айра живым. Сейчас же его мужчины распотрошат на сувениры, а что с ним сделают женщины? – Ты прав, сын, – рассмеялся султан. – Малик мне нужен живым и здоровым. Кстати, судя по взгляду старой кобры, меня ждет допрос с пристрастием. Ничего, переживу и это. Главное, чтобы Ловия Литийская не стала бить посуду о мою голову. Должны же соблюдаться хоть какие-нибудь внешние приличия! Хотя жаль, что я в свое время не взял ее в жены, и хорошо, что я этого не сделал, иначе… Какая женщина! Джайд, глядя на ее разъяренное лицо, я чувствую себя молодым, я снова могу влюбиться в женщину! Далву я благодарен только за это, не говоря уже обо всем остальном. Кстати, выясни, Джайд, почему Ловия так нервно реагировала на балладу. Что связывает эту старую кобру и Далва? Займись этим немедленно. Хотя, – султан посмотрел на сына, который стремительно вышел из комнаты, – это бы она, юная принцесса Каросы, женилась на мне, если бы захотела этого. – Ты как, сестренка? – поинтересовался подошедший принц Ингар Мелорский у герцогини эл Чанор. – Нормально, брат, – вздохнула Алиана. – Вот, значит, как примерно обстояло дело, Ингар. – Герцогиня огляделась по сторонам. – Никого вокруг нас нет, – успокоил ее принц, – все присутствующие бросились калечить менестреля. Даже тайная стража султаната, которая небезуспешно изображает из себя слуг, сейчас временно недееспособна. |
