|
Короче, Светлана Параскевич рассказала, что после удачного первого романа и после того, как второй разлетелся с прилавков в мгновение ока, к Леониду пришел его старый школьный приятель и, краснея и бледнея от смущения, признался, что занимается издательской деятельностью, но что-то дело у него не идет – то ли авторов хороших нет, то ли невезуха ему судьбой предназначена. И не будет ли старый школьный друг Леня так добр, не напишет ли для его издательства две-три новые вещи, чтобы фирма могла хоть чуть-чуть окрепнуть и на ноги встать. На Лениных новых книжках, изданных большими тиражами, издательство сможет хотя бы залатать основные дыры. Только уж извиняйте, господин хороший, большой гонорар мы вам заплатить не можем, потому как на мели сидим. Ну, выручи, христом-богом прошу, ну что тебе стоит, ну хоть одну книжку, а? Ты же так быстро пишешь, тебе же эту книжку написать – раз плюнуть, два месяца – и готово. В общем, уговорил. Написал Параскевич для него очередной бестселлер, издательство сделало на нем хорошие деньги, а гонорар автору выплатило в размере шестисот долларов, иными словами – по цене в сорок долларов за лист. Снова прибежали, слова благодарности говорили, очень просили написать еще, чтобы, значит, издательство уж совсем крепко на ногах стояло. И гонорар даже увеличили, предложили целых восемьсот долларов за книжку. Он снова согласился. А дальше так и пошло. Эти суки поняли, что разжалобить Параскевича легко, особенно если к нему приходит не совсем уж чужой человек, а хотя бы шапочно, но знакомый. И все по очереди стали ему петь песни про бедственное положение и про то, что он, написав для них всего одну книгу, осчастливит их и облагодетельствует. Но лучше, конечно, не одну, а две-три. И он ловился. Уж не знаю, то ли он действительно был таким супердоверчивым, то ли знал, что врут, да отказывать не умел, но он продавал свой труд за такие жалкие гроши, что даже сказать неприлично. Причем все издатели, которые приходили с подобными просьбами, использовали один и тот же трюк. У меня такое впечатление, что они все были в сговоре, делились опытом, а заодно и прибылью от продажи тиражей. Потому что вся эта история напоминает хорошо организованную кампанию. – Вы начали про трюк, – напомнил Заточный. – Да, про трюк. Так вот, каждый раз после того, как в очередном издательстве впервые выходила книга Леонида Параскевича, издатель с унылым видом говорил, что тираж «не пошел», что у каждого издательства есть свой круг читателей, что люди, которые читают, знают и любят Параскевича, покупали его книги, изданные другими издательствами, так что на продукцию данного конкретного издательства они внимания не обращают и не ожидают «встретить» здесь романы Параскевича. Очень жаль, но залатать финансовые дыры при помощи одного-единственного романа известного писателя не удалось. Вот если бы он написал еще одну вещь… – И он, конечно, писал. – Конечно. В итоге – двадцать шесть книг, а в кармане чуть больше двадцати тысяч долларов. – И вы, конечно, ищете его убийцу среди книгоиздателей. – Естественно, – подтвердила Настя. – Где же мне, горемычной, еще его искать? – А Параскевич чем-нибудь занимался, кроме того, что романы писал? – Насколько мне известно, ничем. Он уже заканчивал факультет журналистики, когда написал и опубликовал свой первый любовный роман. И после окончания университета уже не стал устраиваться ни на какую службу – ни на государственную, ни в частный сектор, а сел за письменный стол и занялся художественным творчеством. В коммерческих операциях участия не принимал, в вашей службе на него ничего нет. – А ревность и прочая бытовуха? Не хотите там поискать? – Хочу, но рук не хватает. |
