Эглантина перевела на нее взгляд. Леди Агата тоже заметила сэра Эллиота. На мгновение она замерла на месте. Ее глаза потемнели и засветились, губы раскрылись, а затем она быстро огляделась по сторонам, как бы измеряя расстояние до ближайшей двери. Попятилась… Не спуская с нее глаз, он направился к ней.

Ей некуда было бежать. Она быстро повернулась к двери, ведущей в сад, но полковник Вэнс, уронив трость прямо ей под ноги, загородил дорогу. Ей ничего не оставалось, как поднять палочку, а когда она вложила трость в его сморщенную руку, Эллиот уже стоял рядом с ней.

Гости притихли, словно понимая, что перед их глазами разыгрывается драма. Даже на расстоянии Эглантина видела, как побледнела леди Агата, как напряглась всем телом, будто ожидая нападения, и тревога мелькнула в ее глазах. Эллиот, напротив, казался олицетворением спокойствия. Он взял руку, которую она невольно протянула ему, склонил темную голову, поднес руку к губам и нарочито медленно поцеловал дрожавшие пальцы с такой страстностью, какую обществу Литтл-Байдуэлла еще никогда не приходилось видеть.

Присутствовавшие в зале дамы восприняли это по-разному, но ни одна не осталась равнодушной.

Большинство наблюдало за парой с легкой завистью, кое-кто с любопытством, некоторые были шокированы, но только одна была на грани обморока: сама леди Агата.

— Обед! — громко подсказала Аттикусу Грейс.

— Что? — переспросил он.

— Объявите, что обед подан! — настойчиво повторила Грейс. — Он предложит ей руку. У нее не будет другого выбора, кроме как взять его под руку, а затем…

— А! — кивнул Аттикус. Он выступил вперед и кашлянул. — Дорогие мои друзья, — объявил он, — позвольте пригласить вас к столу!

Эллиот с хищной улыбкой взглянул на леди Агату. Та вздернула подбородок, принимая вызов. Хотя Эглантина не слышала, что он сказал, но было ясно, что джентльмен просит разрешения проводить леди Агату к столу. Леди Агата колебалась, затем дотронулась пальцами до висков и покачала головой. Эллиот застыл на месте.

Леди Агата убежала. Эллиот бессознательно сделал шаг и остановился. Его лицо было непроницаемым, только напряженность фигуры выдавала его чувства.

Сердце Эглантины сжалось от сочувствия к нему.

— Вас что-то расстроило, мисс Эглантина? — Кэтрин Бантинг, направлявшаяся вместе с другими гостями в столовую, задержалась возле мисс Бигглсуорт.

Не успев подумать о том, что говорит, Эглантина ответила:

— Боюсь, Эллиот очень страдает оттого, что леди Агата его избегает.

— Страдает? Эллиот? Сомневаюсь, — с довольным видом улыбнулась Кэтрин. — Возможно, его гордость задета. Эллиот очень гордый человек. Конечно, у него есть основания для этого, — добавила она.

— Кэтрин, дорогая, вам лучше быть поосторожнее в выражениях, иначе люди подумают, что вы бессердечны, — холодным тоном тихо заметил Аттикус. Профессор слышал, что эта женщина сказала о его сыне, и это рассердило его.

Вспыхнув, Кэтрин резко повернулась к нему:

— Уверяю вас, я не бессердечна. Ее глаза блестели. Черт побери, она была готова расплакаться. Аттикус поспешно предложил ей руку.

— Кэтрин, — громко произнес он, — могу я попросить вас перед обедом взглянуть на мой гелиотроп? На нем что-то мало листьев.