Последним высказался Сириан, предводитель Белого Воинства.

— Раз уж все так единодушны, не станем возражать и мы…

Вишена кивнул ему, так же как и трое датов — Юргорд, Мате и Огрис.

Вновь поднялся Тарус:

— Что ж, рад, что нас выслушали и поняли. Спасибо! А теперь — я знаю, у всех достаточно дел в своих землях, кто спешит, того не станем задерживать…

Внезапный шум, донесшийся с пятачка, где приземлялись грифоны, заставил всех обернуться. А в следующее мгновение большинство кондотьеров вскочило. Изумление и гнев засквозили в каждом взгляде.

К воротам в Храм приближались четверо. На плечах троих алели красные плащи орков; вослед четвертому струился черный, как ночь.

Когда они подошли поближе, Вишена узнал черного кондотьера: это был Омут. Значит, трое красных — это Бролин, Харальд и Херцог, впустившие эльфов в предгорный замок Вернон.

— Это наши! — громко сказал Тарус. — Они не сражались за орков и Аргундор.

Посланцы Шести Народов знали это. Наверное, поэтому все четверо были еще живы.

— Что вам здесь нужно? — без приязни спросил Сириан.

Боромир поспешил вмешаться:

— Они пойдут с нами в поиск, это же наши спутники… Чья вина, что выкинуло их в Хаэнедоре да Аргундоре?

— Нет! — отрезал седобородый гном, сидевший подле Боромира. — В свои руины мы их не пустим! Пусть уходят! Когда покинете Иллурию — можете забирать их с собой, но сейчас пусть не попадаются нам на глаза.

Вишена увидел, как горько опустил взгляд Омут, как побледнели даты.

— Это справедливо, Тарус! — поддакнул гному Сириан. — Все, кого они выпустят, станут сражаться на стороне орков или Аргундора. А вдруг кто-то из них забредет, как Гонта, в логово драконов? Или встретит десяток бегунков? Я уж не говорю об утраченных заклинаниях и золоте — никто не сможет его подобрать, если добудут его они.

Тарус лихорадочно искал выход, но лишь напрасно блуждал по тупикам.

— Омут, друже, ты слышал? Мы не бросим тебя здесь, но тебе нужно схорониться до времени… Пойми, а?

Хмурый рыдожанин вздохнул в бороду:

— Я понимаю…

А Бролин, колдун и внук колдуна, вдруг отчетливо и громко произнес:

— Мы пришли сказать, что знаем о поиске к постараемся чем-нибудь помочь… Йэльм-ярл, тебе не придется стыдиться слабости Бролина-колдуна! Скоро, очень скоро вся Иллурия будет говорить о нас, а Шесть Народов сложат не одну сагу. Я все сказал! Хей-я-а!

Все, как один, даты подхватили боевой клич, и эхо ответило стоголосым хором. Стая ворон с шумом взвилась с покатой крыши Храма Ветров и потянула к Хаэнедору, темнеющему вдали, за проливом.

Даты в красном развернулись и направились прочь. Они пришли сюда пешком, ибо изменили оркам, и ни одна орочья тварь, ни один воин не потерпели бы их рядом с собой. То же можно было сказать и об Омуте, последовавшем за датами. Они обречены скитаться по Иллурии в одиночку, и ни единый замок не даст им приюта.

Стиснув зубы, Вишена глядел в согбенную спину Омута и чувствовал всю давившую на того тяжесть каждой пядью кожи.

Яр, Яр всему причиной — немало натерпелись они с Омутом от нечисти в Рыдогах, немало пережили на пару, и вот теперь Омут клянет себя, что не одернул мальца вовремя. Что не помог. И Яр стал служить злу.

Тарус был белый как полотно — Вишена знал: от ярости.