— Я вижу. — Протас хмурился. Чувствовалось, что ему очень нелегко сейчас.

— Говори, Протас, — предложил Лот. — Нам нечего скрывать.

— Мне тоже нечего скрывать, — кусая губы, ответил Воин. — Знаете, зачем меня послали траги?

— Догадываюсь. Отобрать у нас Знаки.

Протас еле заметно кивнул:

— Правильно. Отобрать все Знаки, сколько у вас найдется. Но сперва — убить всех троих.

Лот не удивился. Методы трагов ему были прекрасно известны.

— Что же, — он развел руками, — мы готовы. Но мы будем сражаться, Протас, ты же знаешь.

— Пропади все пропадом, Лот! Я не стану с вами сражаться! Не верю я трагам! — заорал Протас с ненавистью. — Что вы натворили? Что вообще происходит?

— Я могу рассказать, Протас, — предупредил Лот, не повышая голос. — Но это тяжелое знание, — добавил он, вспомнив Дервиша.

— Поймите меня, — хрипло выдавил Протас. — Я всю жизнь выполнял их приказы. Не знаю, во что вы умудрились впутаться, но не траги стояли со мной плечом к плечу в битвах. И не их кровь смешивалась с моей. Я еще никогда не скрещивал меч с другим Воином в поединке насмерть. Я не хочу этого! — в голосе Семилета сквозило отчаяние.

— Присядем, Протас, и ты все узнаешь. Вот наша лодка. И ребят своих зови, пусть знают правду.

— Тогда я и Дитриха крикну, — сказал Протас уже спокойнее. — Он на плоту.

— Шварца? И он тут? — Лот что-то прикинул в уме. — Гм! Пять Воинов, это уже кое-что!

Говорил он так, словно не сомневался, что весь этот отряд через некоторое время объединится с тройкой шандаларцев.

Когда остальные плоты пристали невдалеке и Дитрих Шварц, всегда серьезный бородатый фредонец, уселся подле Протаса на борт плоскодонки, а ратники столпились рядом, Лот негромко, но чтобы все слышали, изложил историю Знаков из Мира деммов, поведал о судьбе Дервиша и Даки и о возможной войне с чужаками в Шандаларе.

Лот умел говорить убедительно.

— Вот и все. Вам решать, с кем быть.

Меченосцы зароптали, Дитрих вопросительно уставился на Протаса. Тот глядел на Лота, стиснув зубы.

—Что же, — сказал наконец Семилет, — нечто подобное я и ожидал услышать. Знай, Лот, и ты, Мирон, и ты, Демид Бернага: отныне нас четверо. Я — с Воинами, потому что я тоже Воин. А за трагами подвигов я что-то не припомню.

— Пятеро, — коротко, но весомо вставил Дитрих. — И фредонцы с нами, — указал он на отряд.

Только Мирон заметил, какое испытал облегчение Лот Кидси. Неестественная бледность покидала его лицо.

— Эй, Протас, — улыбнулся Мирон, обращаясь к товарищу. — Теперь-то хоть можно тебя обнять?

Протас крепко сжал его плечи:

— Здравствуй, Шелех! Ты снова под ногтем у судьбы, значит, у тебя все в порядке!

— Ага! — хохотнул Мирон, умевший легко менять настроение. — Но теперь рядом ты, Протас, значит, все будет в порядке и дальше. Даже у судьбы ломаются ногти.

— Что делаем? — поинтересовался практичный Дитрих.

Лот, продумавший все заранее, сказал:

— Наверное, поступим так: ты, Дитрих, со всеми ратниками уходи на запад и расскажи обо всем кому сможешь. Думаю, большинство Воинов примет нашу сторону. Да и люди нам вроде бы верят.

— Трагам тоже верят.

— Но нам — больше, — сказал Лот убежденно, и это было правдой.