Клим четким шагом приблизился.

— Глазам своим не верю, — покачал головой сотник. — Ну и здоров ты пить, парень… Ладно, пошли в казарму. Завтра в патруль.

Утром все повторилось — звук трубы, построение; но сегодня десятник и с ним несколько солдат отправлялись с дозором по окрестностям Зельги. Оказалось, что Климу уже справили латы, на удивление легкие. Вообще-то он не привык к железу на теле, полагаясь больше на меч, однако приходилось привыкать. Гордей помог ему приладить нагрудник и остальное; пику Климу вручил бородач, которого вчера Влад отослал к штрафникам.

Стражники у ворот проводили патруль дружным кличем.

Клим трясся в седле, стараясь держаться также естественно, как прочие. Верхом ему не часто доводилось ездить, хотя совсем уж профаном он не был. Гордей замыкал группу, вел же ее десятник по имени Агей.

Вскоре добрались до леса. Здесь Агей стал забирать вправо, к востоку. Клим уже знал, что им предстоит пересечь узкую полосу леса, берегом залива Бост добраться до устья Маратона, затем повернуть на запад, достичь реки Чепыги и, идя вдоль берега, вернуться в Зельгу.

На опушке Клим обернулся и взглянул на башни.

«А что? — подумал Клим. — Неплохой город. Кажется, мне здесь понравится…»

Лес был зелен, как глаза Райаны.

Патруль оказался вполне скучным делом. Тряска в седле, царапающие лицо ветви на узких тропинках, потом долгий путь под солнцем. Правда, с высокого берега открывался впечатляющий вид на залив; вдалеке виднелись туманные берега острова Ноа. Но Клим знал, что этот вид скоро ему наскучит. Сырые и топкие подходы к Чепыге, рай для комарья и лягушек, тоже не могли особо порадовать. Под вечер они вышли к Зельге с запада.

На западе тоже были ворота. Ведущая к ним дорога справа круто обрывалась к устью сливающихся рек — Чепыги и Санориса. Стража встретила патруль бодрым постукиванием железа о железо: кто барабанил рукояткой кинжала по нагруднику, кто по снятому шлему. К казарме тоже вышли с другой стороны, и некоторое время пришлось ехать вдоль забора; ватага ребятишек, галдя, сопровождала их до самых ворот.

Избавившись от доспехов, Клим поискал Гордея: тот переминался рядом с десятником, что докладывался Владу. Видимо, воевода спросил и о Терехе, потому что Гордей ответил, обернулся, отыскал взглядом новичка и вскинул кулак с отогнутым большим пальцем.

Клим сдержанно кивнул и решил подождать Гордея, чтобы вместе отправиться в таверну. Но неожиданно воевода и десятник подошли к нему.

— Как первый выход? — спросил Влад.

— Нормально, — пожал плечами Клим.

Влад пошевелил бровями.

— Не ошибусь ли я, если скажу, что всадник ты похуже, чем мечник?

Клим развел руками:

— Там, где я учился фехтовать, лошадей мало…

— Понятно. Впрочем, есть у нас дела и для ходоков — ты ведь ходок, не так ли?

— Так. Был ходоком в Тенноне и Сагоре.

— Чего ж сразу не сказал?

— А меня и не спрашивали…

— Врешь, спрашивали. Что умеешь, спрашивали. Ты сказал — мечник.

Клим напрягся и вспомнил — действительно, он представился как мечник.

— Мечник я во-первых. А потом уж ходок. Да и стоило ли мечника вооружать пикой и садить на коня? Сказал бы — ходок, послали бы в арбалетчики…

Глаза десятника поползли на лоб от подобной дерзости: мальчишка, без году неделя в гарнизоне, а как с воеводой разговаривает!

Неожиданно Влад захохотал:

— Смел! Ценю! Только не перегибай — я человек крутой, чуть что — в штрафники!

Клим не ответил. Он-то понял, что Влад проверял его: если чей-либо шпион, проведя день в городе и гарнизоне, он обязательно попытался бы улизнуть из патруля.