Андрей Кокотюха. Чужие скелеты
Родительская любовь порой становится причиной излишеств в воспитании. Если любить не умеют, любовь перерастает в нарциссическое властолюбие. Умение любить – нечто большее, чем чувство любви. Оно колеблется между счастьем и страхом. И главное в умении любить – способность вовремя отпустить, предоставить тому, кого считаешь своим ребенком, свободу. Хеннинг Келер. Загадка страха
Год назад. Лето
Выйти на свободу – не значит освободиться. Учитель вкладывал эту истину в головы младших методично, неторопливо и неутомимо. И девушка убедилась – он прав. А кроме того, поняла еще кое что: правда всегда одна, но утверждается она разными способами. Когда она отыскала старшего брата и пришла к нему вместе с еще одной его младшей сестрой, то вскоре поняла – за пределами очерченной им Территории Свободы она и в самом деле никогда не чувствовала себя свободной. Там от нее постоянно чего то требовали. Вот хотя бы Родя, Родион… Тоже хотел быть ей другом и наставником. Вечно учил жить, зануда несчастный… Родителям он нравился, и девушка понимала почему: Родя был таким же, как они. И как у него язык не распухал без конца поучать, советовать, в общем – воспитывать… Правда, тогда она еще не знала, что где то совсем рядом живет старший брат, для которого любые ограничения – тяжкий грех. Только познакомившись с ним ближе, девушка поняла: в самом деле, ограничений не существует, свобода – высшая ценность. Потом это перестало ей нравиться, и очень скоро. Тогда Учитель пояснил: оказывается, у нее есть полное право на ограничение собственной свободы. По настоящему свободный человек чувствует себя свободным даже в темном сыром подвале. С мокрицами. Вот она, жестокая правда. Только сейчас девушка поняла, что никогда не чувствовала себя свободной. Ни дома, ни там, куда она сбегала от домашней духоты. Ни рядом с Родионом, который упрямо отыскивал ее и возвращал домой. Ни здесь, на Территории Свободы, рядом со старшим братом и другими новыми родственниками. И в особенности в том подвале, где она прошла обряд «очищения». «Значит, – решила девушка, когда ей наконец то позволили покинуть подвал, – свободы не существует». Свобода – это миф, сказка, призрачный оазис в раскаленной пустыне, к которому напрасно стремится изможденный путник. В общем, примерно так и говорил Учитель… Тем не менее однажды утром девушка решилась встать и уйти. Покинуть Территорию Свободы, где этой самой свободы не было, вернуться в большой мир. Там тоже, как утверждал Учитель и как еще недавно верила она сама, люди живут в добровольных кандалах. Но в том мире есть мама, отец, в конце концов – тот же Родя… Вот уж никогда бы не подумала, даже в самые худшие времена, что будет до умопомрачения тосковать по нему! До самого настоящего безумия. До смерти. Выбираясь из своего угла, девушка старалась двигаться совершенно бесшумно. Голова кружилась, перед глазами плясали радужные мушки, и ей пришлось собрать все силы, чтобы добраться до выхода, никого не потревожив. К тому же она не знала, кто из ее новых и уже успевших опостылеть земных родственников, братьев и сестер, по настоящему спит, а кто от усталости и страха впал в полузабытье и вот вот очнется. И, опасаясь за себя, позовет старшего брата. Потому что, если промолчит, – окажется в сыром подвале с мокрицами. Но даже самые отчаянные искатели внутренней свободы не очень то стремились оказаться в промозглом каменном мешке высотой в полтора метра, где нельзя стоять в полный рост – только лежать на холодном кирпичном полу. Одна из младших сестер рассказывала: раньше глубина этого подвала достигала двух метров. Но вскоре после того, как Учитель здесь обосновался, подвал переоборудовали. |
