Джиллиан была такой напряженной и натянутой, что напоминала собой радиоантенну, принимающую сигнал бедствия. Когда до нее докатился смысл сказанного, она покачала головой, сначала медленно, а потом все быстрее.

— Нет. Ты еще не готов. Все слишком скоро!

— Доктор сказал, что со мной все в порядке и я могу возвращаться к работе.

— Он не знает тебя так, как я. Он не знает о той жизни, которую ты ведешь. А вдруг наступит рецидив? Каким образом ты собираешься получить необходимую медицинскую помощь в каком-нибудь Богом забытом месте?

— Я не буду там совсем уж оторван от внешнего мира, — заметил он. — До ближайшей заставы максимум несколько дней пути на джипе. И я всегда смогу сесть на самолет и прилететь домой, если это потребуется. Не сомневайся, все будет хорошо.

Плечи Джиллиан поникли.

— И куда на этот раз? — устало спросила она.

— В Габон.

— Ты должен извинить меня. В школе я прогуливала географию. И я даже понятия не имею, где находится этот чертов Габон, — сказала она.

— Это не то место, где тебе когда-нибудь захотелось бы побывать, — заверил ее Вон. — Но в тех краях это называется цивилизацией, так что в случае непредвиденных обстоятельств я всегда смогу рассчитывать на помощь.

— Это, конечно, успокаивает, — язвительно произнесла она.

— Эй, ты чего такая мрачная? Мне кажется, что к этому времени я и так уже предостаточно злоупотребил твоим гостеприимством. — Вон попытался как-то поднять ей настроение. — Только подумай: после моего отъезда все это помещение вновь будет безраздельно принадлежать тебе. И больше никаких мокрых полотенец на трубке душа, никаких напоминаний о том, чтобы я опускал сиденье в туалете.

Между ее нахмуренных бровей появилась тоненькая морщинка, а на глазах выступили невыплаканные слезы.

— Не нужно меня успокаивать. Я не ребенок, — с досадой произнесла Джиллиан. — Ты же знаешь, что я не хочу, чтобы ты уезжал.

Вон тяжело вздохнул.

— Джил…

— О, я знаю, о чем ты сейчас думаешь, — продолжала она. — Ты думаешь, что, поскольку мы с тобой не спим вместе, тебе можно запросто свалить, ведь нет никаких ниточек, которые бы тебя удерживали. Но на самом деле, приятель, все это работает совершенно не так. У всего есть свои ниточки. И то, что ты для себя решил их не замечать, еще не значит, что их вообще не существует.

— Я могу остаться. Ты знаешь это. Не думай, я благодарен тебе за все, что ты для меня сделала. Но, Джил, мы с тобой оба знали, что этот день в конце концов настанет.

— Я никогда и не ожидала, что ты откажешься от своей карьеры. И я вовсе не этого хочу.

— Тогда чего же ты хочешь? — В голосе его появились нотки раздражения.

— Чего-то большего, чем дружеское ободряющее похлопывание по спине. — Какое-то мгновение она со слегка насмешливым выражением на лице рассматривала Вона, как будто пыталась что-то найти в нем. Но, видимо, так и не нашла, потому что вдруг резко подняла руки и крикнула: — Иди! Иди уже, слышишь? Иди, пакуй свои проклятые вещи! Может, я и правда буду рада видеть, как ты уезжаешь. Знаешь, Вон, ты иногда можешь достать получше любой занозы в заднице. По-настоящему достать.

— Я не говорю, что уезжаю прямо сейчас. — Вон потянулся к ней, чтобы положить ей руку на плечо, но она отпрянула и вздрогнула, словно на нее упала искра из-под пропановой горелки.

— Ладно, тогда я сама попрошу тебя уехать. Позволь мне по меньшей мере хотя бы это. Не вижу причин, почему мне нужно терпеть, наблюдая за тем, как ты отираешься здесь.