Клэр недоверчиво покосилась на меня. Она знала, что я вру. Не дожидаясь конца игры, она собрала карты.

– Не хочу больше играть, – сказала она.

– Ну хорошо.

Она перевернулась на бок, спиной ко мне.

– Не было у меня никакой печати и подушечки, – пробормотала Клэр. – Ты перепутала меня с Элизабет.

– Я не перепутала… – автоматически возразила я, но тут же осеклась. Я точно помнила, как мы с Куртом стояли у раковины и, улыбаясь, смывали наши временные татуировки. И спрашивали друг у друга, захочет ли дочь говорить с нами без этих символов верности. Клэр не могла принять отца в свое тайное общество – она не была с ним знакома.

– Я же говорила, – сказала Клэр.

Люсиус

На ярусе Шэй появлялся нечасто, а когда это происходило, его вели в один из конференц-залов или в госпиталь. По возвращении он рассказывал мне, каким психологическим тестам его подвергали и как прощупывали ему локти, проверяя вены. Я думал, что они просто хотят подстелить соломки, чтобы потом не опозориться на весь мир.

На самом деле по обследованиям Шэя таскали лишь затем, чтобы он не наблюдал репетиции собственной казни. Они уже устраивали пробные прогоны в августе. Из спортзала я видел, как начальник охраны завел в строящуюся камеру нескольких офицеров. «Нам нужно выяснить вот что, – обратился к ним Койн. – Сколько времени понадобится свидетелям со стороны жертвы, чтобы дойти от моего кабинета до камеры? Нельзя допустить, чтобы они пересеклись со свидетелями заключенного».

Теперь же, когда камеру достроили, нужно было проверить и перепроверить еще больше деталей. Работает ли телефонная связь с кабинетом губернатора? Безопасен ли подъем? Пока Шэя держали в госпитале, группа офицеров – специальный отряд добровольцев – уже дважды приходила на ярус I. Я их раньше никогда не видел. Думаю, это все же проявление человечности, что убивает тебя не тот же человек, который одиннадцать лет приносил тебе завтрак. И аналогично: нажать на поршень шприца все же проще, если ты не обсуждал с заключенным, кто победит в Суперкубке.

На этот раз Шэй отказался отправляться в госпиталь. Он закатил скандал, заявив, что устал и крови у него в жилах больше не осталось. Выбора, впрочем, у него не было: надзиратели все равно утащили бы его, как бы он ни брыкался. В конце концов Шэй таки согласился, чтобы его заковали и увели, и через пятнадцать минут явился спецотряд. В камеру Шэя они посадили офицера изображавшего арестанта, другой офицер включил секундомер.

Я, если честно, не знаю, как произошла ошибка. В этом-то, наверное, и заключается весь смысл тестового прогона – в допущении, что сработает человеческий фактор. Но каким-то образом когда спецотряд в рамках тренировки вел поддельного Шэя прочь на ярус завели настоящего Шэя. На миг оба остановились у порога, глядя друг на друга.

Шэй не сводил глаз со своей копии, пока офицер Уитакер не потянул его вперед. И даже тогда, вывернув шею, он пытался увидеть, куда устремлено его будущее.

Среди ночи за Шэем пришли. Он бился головой о стену и бредил. Обычно я слышал подобное первым, но на этот раз почему-то продолжал спать. И проснулся лишь тогда, когда нагрянули офицеры в масках и со щитами. Они окружили его подобно полчищу черных тараканов.

– Куда вы его ведете? – крикнул я, но голос взрезал горло, точно нож. Вспомнив о репетициях, я испугался, как бы не настало время для премьеры.

На мой крик обернулся один из охранников – симпатичный парень, чьего имени я не помнил, хотя в течение шести лет видел еженедельно.

– Все в порядке, Люсиус, – сказал он.