— Меня за авут Тахир! — прохрипел Сайтиев. — Помнишь меня, Краснов?! Я ти ибя искал… Си ийчас буду тебя рэ эзать!! Как барана… горло буду рэ эзать!! А па атом… па атом, ка агда я ти ибя зарэжу… Мой человек сядет за руль эта аво фургона! И если буди ит нужно, то он умрет, как шахид… Вза арвет и си ибя… и а астальных! А ты… свинья… па адохнешь тут! И все равно буди ит все так, как я ха ачу!!!

В эти драматические мгновения Краснову показалось, что он слышит шум винтокрылой машины… Вертушка? Спецназ спешит на выручку? А может, это шестикрылый серафим спускается с неба, чтобы забрать с собой душу грешного… многогрешного раба Божия Димитрия?..

Тахир надавил всем весом на рукоять… Лезвие вошло на несколько сантиметров в правое плечо Краснова, предварительно скользнув по ключице…

Сайтиев резко выдернул кинжал из раны… одновременно высвобождая руку!

Отклонился чуть назад, чтобы размахнуться как следует и воткнуть лезвие своему противнику в грудь, чтоб вогнать кинжал по рукоять. Ну и куда он теперь денется, это к я ф и р?! Весь в крови… еле живой!

Все, сейчас он будет кончать этого парня! Который доставил ему — надо признать — немало неприятностей и создал кучу серьезных проблем!

— Так па адыхай!

Грянул выстрел — в упор, в живот!

Краснов — он смог таки вырвать пистолет из за пояса! — еще раз нажал на спуск, прежде, чем на него вновь навалилось тело этого зверюги!!

…Тахир ощутил, как что то взорвалось у него внутри, как скальпельной остроты лезвие вспороло брюшную полость, раскрыло грудную клетку, обнажило его внутренности!

Напоследок он увидел собственное сердце, плавающее в крови… Оно, его молодое здоровое сердце, не подводившее своего хозяина никогда, судорожно сократилось, сделавшись маленьким, как у ребенка… А затем и вовсе перестало биться.

Дария легла спать в десять вечера. Обычно она не ложится спать так рано; как и другим молодым людям, как и ее сверстникам студентам, ей, наоборот, было свойственно засыпать едва ли не под утро.

Но она довольно долгое время находилась в чуждой и зачастую опасной среде. Она многие дни не добирала по части отдыха. И именно по этой причине, теперь, когда она вернулась к родным людям, когда появилась такая возможность — отсыпалась.

Сон ее этой ночью был беспокоен. Девушка металась по широченной кровати; ей снились пожары, она слышала во сне выстрелы, какие то крики… Она понимала, — даже во сне — что вновь и вновь переживает собственное прошлое, ту огненную ночь, когда ей удалось сбежать от Мансура и когда она приковала себя наручниками к парню, который затем спас ее, доставил ее в Москву…

Ее растолкал дядя Парвиз.

— Вставай Дария… надо перейти в другую комнату!

Он сам набросил на нее халат. Потом взял ее за руку и повел на выход.

— Что случилось, дядя? — сонным голосом спросила девушка. — Куда ты меня ведешь?

Они стали спускаться по лестнице — Дария занимала комнату на третьем этаже. Парвиз был полностью одет, как будто на дворе нынче не глухая ночь, а ясный день. В коридоре первого этажа Дария заметила двух мужчин, в руках у которых были ружья.

— Дядя? Объясни мне, что происходит!

— Ничего особенного, — сказал Парвиз. — В соседней деревне кто то стреляет… наверное, пьяные мужики поссорились! Но… но на всякий случай ты, Дария и дети… Вы побудете какое то время внизу, там где у нас сауна и комната отдыха!

Они уже сошли по лестнице в цокольный этаж, как Дария вдруг спросила:

— Парвиз… а нас не сожгут, как это было с Мансуром?

Мужчина ласково погладил ее по голове.