|
Напишу именно то, что я думаю о подготовке к обороне, ведь ее по сути и не было. Сука, там наверняка опять Хрущ делов наделал, как и тогда под Харьковом. До последнего сидели с Тимошенко и рапортовали Сталину, что все в порядке и силы немцев преувеличены, вот и получили тогда минус почти триста тысяч солдат. Сука кукурузная, сто процентов он повлиял на эту ситуацию. Или виноват я сам. Теперь продвижение фрицев хоть и не было таким быстрым, как в сорок первом, но они уже на тех позициях, где должны были оказаться гораздо позже.
Если все пойдет хорошо с немецким госпиталем, то есть если нас не раскроют фрицы, представлю информацию как добытую в тылу врага. Надо будет расписать все так, будто бы немцы нахваливают наших генералов за то, как они плохо воюют. Упирать на то, что не была создана нормальная оборона. Во всем этом радует пока только одно: людей потеряно гораздо меньше. Не было котлов, не будет тысяч пленных и убитых, а это все чуть позже сыграет на руку уже нам. Если, конечно, командование правильно все рассчитает. А то ведь наши могут запросто похерить людей и в другом месте. Да, дел я, похоже, наделал немало, как знать, что будет, но надеяться будем на хорошее. От размышлений меня отвлек Олег. Наклонившись ко мне, что-то прошептал на нашем языке. Мне даже страшно стало, а ну как немцы услышат, вон их сколько в кузове. Но на деле оказалось, что шептал Олег так тихо, что я и сам не мог разобрать. – Я тебя не слышу, – ответил я на немецком, но так же тихо. – Говорю, – Олег приблизил свои губы вплотную к моему уху, – жопа будет в Воронеже! Ты не видишь, а мне все видать, тут степи, солдат немецких… тьма просто, да и танков до хрена! Я просто кивнул в знак того, что понял. Хотелось самому взглянуть, да никак. Спеленали врачи фашистские так, что еле дышу. В груди так и полыхал огонь, разве что чуть-чуть послабее. Было больно, и стало ясно, зачем скрутили. Если бы руки были свободны, я бы уже весь извертелся, а так сил нет даже с боку на бок повернуться. Да и фрицы давят с обеих сторон. Хорошо их где-то покрошили, вон как стонут. Ничего, это вам, суки, еще повезло, дружков ваших мы тут и похороним. В этих степях, лесах и оврагах! Как привезли в госпиталь, я не видел. Очнулся позже, видимо опять вырубало. То, что это был госпиталь, сразу стало понятно. Более или менее чисто, и пахнет так, как только в больнице может пахнуть. Руки были свободны на этот раз, так что первым делом почесался. Вши зажрали тогда в болоте, хоть и привыкаешь к ним со временем, да полностью все равно не забудешь. Уж жрать-то в нас нечего, а всю пьют, собаки кусачие. Огляделся, насколько смог. Палата небольшая, коек много. Я лежу практически возле двери, и обзор приличный. Тихо, у немцев тут «тяжелые», что ли, лежат, или спят все? Вроде за окном светло… – Рядовой! – услышал я чей-то голос. Довольно грубый, надо заметить, голос. Повернув голову в направлении этого самого голоса, увидел солдата в форме. Сидел себе на стульчике, книжку читал. – Да? – еле слышно, сиплым голосом ответил я. – Очнулся? Сейчас доктора позову. Он приказал сразу его звать, как очнешься. Ну ты и спать! Двое суток, как операцию сделали, а он все не просыпается… – солдату эта собственная речь, видимо, юмором казалась, а мне было больно и страшно. Не в первый раз у фрицев в тылу, но настолько в беспомощном состоянии еще не бывал. Я просто еле заметно кивнул ему и прикрыл глаза. Только было подумал о так надоевшем кашле, как тот не замедлил вернуться. Казалось, от боли глаза выскочат. Я пытался унять кашель, но становилось только хуже. Меня вырвало прямо на свою же грудь и кровать. Рвало кровью и какой-то тягучей слизью непередаваемого цвета. Спустя какое-то непродолжительное время заявился, видимо, врач. |
