Голос его звучал спокойно, без намека на стеснительность.

Ничего, сейчас забеспокоишься! Сейчас застесняешься! Маргарита Говорова виртуозно умела ставить людей на то место, где они должны находиться – и не дергаться!

– Там у вас колхоз или совхоз? – вопросила она, подчеркнуто выделяя звук О: именно так произносила эти слова местная деревенщина.

– Мама, прекрати! – прошипела Лиля. Вид у нее был несчастный.

– А что? – сделала невинное лицо Маргарита. – Мне просто интересно, правда!

– Колхоз меня послал на обучение, – ответил Родион, и Маргарита с неудовольствием отметила, что он и теперь держится куда спокойней, чем Лиля. – Я будущий агроном. Должен же кто-то в этой стране заниматься сельским хозяйством!

Краем глаза Маргарита отметила, что в дверях стоит Говоров, – и замерла, гадая, слышал ли он ее откровенную издевку над этим парнем. Ну, слышал – не слышал, а при нем надо будет придержать язык.

А «колхозник» разошелся-то как!

– Разве это дело, что мы зерно закупаем за границей, когда своим скотину кормим, чтобы урожай не пропал?

Говоров прошел к столу, пожимая руки мужчинам. Лилю чмокнул, жену тоже, к ручке мадам Семеновой приложился… все как следует. Ладно, хоть мужа Маргарите удалось пообтесать!

– А это тот самый Родион! – оживленно сообщила Лиля. – Я тебе рассказывала.

– Да вы продолжайте, Родион, продолжайте! – радушно предложил Говоров. – Очень интересно рассказываете, может, и я у вас чему-нибудь научусь.

– Ну, это вряд ли, Михаил Иванович! – хмыкнул Семенов. – Молодой человек узко мыслит! Да! Простите, но узко, узко! – покровительственно взглянул он на Родиона, однако продолжал говорить о нем в третьем лице. – Понимаете, ему невдомек, что закупки за рубежом имеют свою экономическую целесообразность!

– Чушь! – рявкнул Родион.

Даже Лиля отпрянула, а Маргарита вообще чуть со стула не упала. О Семеновых и говорить не стоит! Но «колхозника» было уже не остановить:

– Я как будущий агроном знаю, что нельзя кормить зерном скот. Миллионы тонн хлеба уходят в навоз!

– Родион! – простонала скандализованная мадам Семенова. – Но мы же за столом!

– Тише, Никочка, – ласково сказал Семенов-старший, принимая терпеливо-оскорбленный вид.

Вадик поспешно ел, не поднимая глаз.

«Как ему неловко, бедному! – рассердилась Маргарита. – Неловко из-за колхозника!»

И… не поверила своему счастью: Родион вдруг поднялся:

– Спасибо за угощение. Я пойду.

– Как? – квакнул сквозь котлету Вадик.

– Пойду расширять рамки своего политического мировоззрения, – с недоброй ухмылкой пояснил Родион. – А по дороге закажу билеты в театр!

Руку он подал почему-то только Вадику:

– До свиданья!

– До свиданья… – Тот быстренько проглотил кусок.

На счастье, не подавился… хотя было от чего!

Родион остановился в дверях, надевая куртку, и продекламировал:

И вышел.

– А что это было сейчас?! – осведомилась мадам Семенова.

– Мама! – простонал Вадик. – Это же твой любимый поэт – Андрей Вознесенский!

– Да-а? – протянула она.

– Да! – буркнул сын.

– Вы снобы! – зло вскочила Лиля.