Большинство шерпов, которые работали в горах, говорили по-английски, и Лекси много раз делила блюдо «даал бхаат» – рис с чечевицей и пикантное варево из мяса яка и картошки под названием «шьякпа» с этими отважными профессорами ледопадов и следопытами, проводниками и носильщиками, а также спасателями, что жили у подножия Эвереста. Народ открытый и щедрый, шерпы так же охотно делились секретами своего ремесла, как и своим до невозможности сладким чаем, который они пили из западных термосов, или рисовым пивом под названием «чан», традиционно варившимся в каждом шерпском хозяйстве.

Большая часть того духовного родства, какое Лекси находила у себя с шерпами, основывалась на их общей профессии. Ее работа – тренировка навыков выживания в экстремальных условиях и походы научных экспедиций в антарктическую пустыню – являлась современным эквивалентом стародавнего заработка шерпов. Если она допускала ошибку (или даже если она ее не допускала), в экстремальном климате Гималаев смерть всегда витала где-то рядом, всегда имелась в потенциале.

Гора Эверест, пусть даже теперь более прирученная, чем за всю ее мрачную историю, по-прежнему оставалась непредсказуемым убийцей и навеки обречена была таковым оставаться. Сотни трупов были рассеяны по скалистым пикам или погребены под тоннами снега и льда, где их уже никогда было не найти. Большинство этих трупов принадлежало шерпам.

Что касалось Лекси, то собственная смерть не особенно ее страшила. Она уже видела, как погибают другие, в том числе и те, кого она любила, а несколько раз и сама чуть не умерла. Когда человек так часто оказывается лицом к лицу со смертью, для него ее могущество несколько ослабевает, а страх перед ней притупляется. Личная гибель была вероятностью, которую Лекси вполне могла принять и допустить. А вот чего она совершенно не выносила, с чем она никогда не могла примириться, так это со смертью другого человека, за которого она несла ответственность.

Нежданный порыв ветра и град мелкого снега мигом добавили в кровь Лекси адреналина. Наклонив голову, она стала прислушиваться, ловя тот многозначительный рокот, который возвестил бы о сходе лавины. Когда ничего такого не последовало, Лекси перевела дух и приготовилась возобновить свое восхождение.

В этот самый момент на поясе у нее зазвонил мобильник, врываясь в природный ландшафт этого эпического мира подобно некоему электронному вандалу.

Лекси молча прокрутила в голове длинную цепочку нецензурных выражений. А затем повесила ледоруб на запястье и потянулась вниз проверить цифровой ряд на дисплее дьявольского устройства. Мигающий там номер Лекси не узнала и испытала сильнейшее искушение проигнорировать звонок. Однако мобильник продолжал трезвонить, а потому она сорвала с себя маску и приложила его к уху.

– Кто это? – раздраженно спросила Лекси.

Голос на том конце оказался певуче-бархатным, приправленным безупречным английским выговором.

– Мисс Вудс? Рад с вами познакомиться.

Лекси сунула маску в карман и без всякого ответа продолжила восхождение.

– Меня зовут Максвелл Стаффорд, – вкрадчивым тоном произнес мужчина. – Я представляю «Вейланд индастриз».

– По-го-ди-те, – процедила Лекси, погружая в стену свой ледоруб, – сейчас сама догадаюсь. Вы нам опять судебный иск предъявите?

– Нет, вы не поняли. Я говорю от имени самого мистера Вейланда.

– Интересно. И что этому главному в мире загрязнителю окружающей среды от нас нужно?

– Мистера Вейланда интересуете лично вы, мисс Вудс.

Лекси всадила в лед одну из кошек и обеими руками ухватилась за страховочную веревку.

– Он предлагает финансировать фонд, с которым вы уже целый год как связаны, – сказал Максвелл Стаффорд.