— А он когда-нибудь рассказывал о своей предыдущей школе? — спросил Броуди.

— Она ему не нравилась, — ответила Дэйна. — В этом мы были похожи. Оба не любили школу.

Броуди услышал, как она открывает банку с колой, делает глоток и ставит банку на стол.

— А вы… встречались? — спросила Кэрри.

Броуди и сам мог бы ответить на этот вопрос.

— Нет. Да. Не знаю. Сейчас это уже неважно, верно? — Она фыркнула, как бы желая сказать, что ей все равно, что о ней подумают, хуже ведь уже не будет.

— Он пару раз упоминал о тебе. Ты ему нравилась.

— Ага, — сказала она. И больше ничего.

Броуди уловил в ее голосе отчаяние.

— Дэйна, ты знаешь, кто… кто мог это сделать? — Голос Кэрри перекрыл внезапный шум. В кафе ввалились четыре юные мамаши с колясками. Мамаши смеялись и галдели, один из младенцев орал благим матом.

— Это тебе не твое чертово шоу, Кэрри.

— Броуди, пожалуйста. — И она, как он и ожидал, положила руку ему на плечо. Он стряхнул ее. — Дэйна, если ты что-то знаешь, ты должна нам рассказать.

— Нас никто не любил, — коротко сказала Дэйна.

Броуди услышал в этом сдержанном ответе ярость и тоску. Эти дети изо дня в день ведут отчаянную борьбу за место под солнцем, он понимал это. В отличие от Кэрри.

— Почему? — резко спросила она. — Что с вами было не так? Что было не так с моим сыном?

Броуди услышал, как Дэйна резко отодвинула свой стул.

— Нет, не уходи…

— Что с нами было не так? — Голос доносился уже откуда-то издалека. — Спросите себя лучше, что не так с вами, раз ваш собственный сын ни разу даже не упомянул о том, кто его мать?

И она ушла, оставив их наедине с правдой, которой ни один из них не готов был посмотреть в глаза.

Дэйна вернулась к дереву. Больше идти было некуда. Она прислонилась спиной к стволу, сползла на землю и ударилась о торчащий корень. Боль полыхнула по позвоночнику к голове. Боль была приятная.

Парочка придурков. Хотят втянуть ее в свою исковерканную жизнь. Но она ничего не расскажет. Какая сука. Хорошая же она мать, раз Макс ни разу о ней не упомянул. Долбаная Кэрри Кент.

Дэйна хотела заплакать, но не могла. Вытащила сигарету. Последняя. Закурила, стараясь делать как можно меньше перерывов между затяжками, чтобы не жечь табак впустую. Легкие саднило, но не от дыма, а оттого, что они находились рядом с ее горящим от боли сердцем.

— Эй! — послышался крик с другой стороны вытоптанной лужайки. — Лови!

Дэйна инстинктивно подалась в сторону. Собачье дерьмо ударилось о дерево в нескольких сантиметрах от ее плеча. Она поморщилась от вони.

— Пошел вон, урод.

Подобрав камень, она швырнула его в каких-то сопляков, которые изучали содержимое мусорного бака в поисках еще какой-нибудь дряни, чтобы бросить в нее. Камень ни в кого не попал, но на Дэйну обрушился град ругательств.

— Достали! — заорала она, вскакивая. — Валите на хрен, маленькие говнюки!

Дэйна быстро пересекла замусоренную лужайку и схватила одного из мальчишек за шкирку. Его приятель успел оседлать велик и теперь улепетывал, отчаянно крутя педали.

— Выворачивай карманы! — прошипела она. Мальчишка нагло ухмыльнулся. Она с наслаждением влепила ему затрещину и сунула руку в его карман.

— Эй, отвали, извращенка, — заверещал он.

Дэйна вытащила сигареты и улыбнулась.