Джилл вошла в комнату как раз в тот момент, когда я подумывал, не поехать ли мне в Вегас или еще куда-нибудь. Лос-Анджелес стал действовать мне на нервы. На Джилл было красивое платье, а в руке – сценарий. Это наверняка означало, что происходят какие-то важные события.

– Ты все еще злишься? – в некоей нерешительности спросила Джилл.

– Могла бы позвонить и спросить, один я или нет, а уж потом приходить, – сказал я. – Ты ведь здесь не живешь, знаешь ли.

– Знаю, – сказала Джилл.

– А потому звони, как все нормальные люди. Это не общественное место, а частное.

– Оуэн! Мне кажется, ты переигрываешь с этим твоим хамством, – сказала Джилл. – Мне очень жаль, что все так получилось. Я не очень-то хорошо отозвалась о твоем фильме, и понимаю, что это могло тебя обидеть. Давай все забудем? У меня есть новости.

– На кой черт мне нужны твои новости? Джилл мои слова проигнорировала.

– Я сегодня обедала с Бо, – сказала она. – Ему твой фильм по-настоящему нравится. Похоже, он собирается потратить на него немало денег.

– Так пускай он скажет об этом мне, если уж ему и впрямь мой фильм нравится, – сказал я. – Ты ведь мне не жена, знаешь ли.

Конечно, Бо, наверняка, пытался сам мне позвонить. Я поручил телефонистке отвечать на все звонки, а сам даже не потрудился узнать, кто мне звонил. Разумеется, такое поведение не слишком хорошо характеризовало мой профессионализм, но в эти дни мне все было безразлично.

Джилл пожала плечами.

– Ты не очень-то понимаешь язык движений, как я вижу, – сказал я. – Что еще мне надо сделать, если недостаточно было пинка в живот? Большинство нормальных людей сразу бы поняли, что это означает только одно – их общество нежелательно.

– Я это поняла, как признак того, что ты обоссался, – сказала Джилл. – Не говоря уже, что ты был пьян. Я не восприняла это как твое последнее слово.

– Почему бы тебе не вернуться домой и притвориться, будто бы у нас с тобой был великий роман, – сказал я. – А иначе я вполне могу рассказать тебе о некоторых дамах, которых я трахал в последние дни.

Мои слова на минуту лишили Джилл дара слова. Она их обдумывала.

– Боюсь, я не могла бы притвориться даже для себя и сказать, что наш с тобой роман был великим, – сказала Джилл. – Мне, скорее, приятно считать, что наши отношения – особые.

– Так бы оно и было, если бы ты не помешалась на своей работе, – сказал я. – Знаешь ли, когда ты выматываешься из последних сил, меня это не очень-то воодушевляет.

Лицо Джилл стало несколько напряженным.

– Назови своих дам, – сказала она.

– Как насчет Лулу?

Джилл подняла брови, ожидая продолжение.

– Только она одна? – спросила она. – Других имен не назовешь?

– Остальных ты не знаешь, – сказал я. – Это, как бы ты сказала, – случайный секс. Одна тут, другая там.

– Ясно, – сказала Джилл. – Пожалуй, теперь мне понятно, почему иногда ты сам выглядел так, будто переработал. Правда, я всегда знала, что это никак не связано с работой в монтажной. Знаешь, ведь и от тебя отнюдь не всегда дух захватывает.

Джилл попыталась выразить мою суть, но выбрала для этого не те слова. Есть люди, которые просто не умеют оскорблять других.