Оба сотрудника Бэйнса беспокойно пошевелились, но решили не оспаривать свои портреты.

— Второй тип составляют люди вроде меня — те, кто действительно получает удовольствие от управляемого разрушения и хаоса. Нас едва ли можно назвать садистами — разве только в том смысле, что каждый настоящий художник садист, поскольку проявляет большой интерес к страданиям — не только к своим собственным, но и к чужим, — ради конечного результата.

— Да, знакомый тип, — криво усмехнулся Уэр. — Кажется, праведный Роберт Фрост сказал, что картина Уистиера стоит большого количества пожилых дам.

— И инженеры бывают такие же, — продолжал Бэйнс с воодушевлением; он не думал почти ни о чем другом с тех пор, как принял участие в колдовстве. — Эту категорию я знаю гораздо лучше, чем художников, и, уверяю вас, большинство из них не сделают ничего нового, пока не получат некий толчок от разрушения старого. Обычный грабитель с пистолетом гораздо менее опасен, чем инженер с куском динамита. Однако в моем случае, как и в случае с инженером, ключевым словом является «контроль» — ив оружейном бизнесе оно выходит из употребления благодаря ядерному оружию.

Он продолжал, вкратце передав те мысли, которые пришли к нему, когда он ожидал смерти губернатора Рогана:

— Теперь вы можете видеть, что меня тут интересует. Предлагаемая акция является не бесконтрольным массовым уничтожением, а серией отдельных мелких по своим последствиям действий, каждое из которых будет интересно само по себе своей оригинальностью и неожиданностью. И они не примут тотальный характер благодаря ограниченности времени — всего двенадцать часов или даже меньше.

Отец Доменико наклонился вперед, обращаясь к Уэру:

— Теперь даже вам должно быть понятно, что ни одно человеческое существо, сколь бы грешным и самоуверенным оно ни было, не способно породить столь чудовищный замысел без прямого вмешательства Преисподней!

— Напротив, — возразил Уэр. — Доктор Бэйнс совершенно прав, большинство увлеченных своим делом светских людей помышляют о том же, только в несколько меньших масштабах. Для вашего успокоения, отче, поскольку я некоторым образом причастен к делам Преисподней, я проведу тщательную проверку. Но уверяю вас, что доктор Бэйнс отнюдь не одержим. Тем не менее здесь еще остаются кое-какие загадки. Доктор Бэйнс, мне кажется, вы выбрали для своего холста слишком большую кисть и могли бы получить желаемый эффект даже без моей помощи. Почему бы вам, к примеру, не удовлетвориться предстоящей русско-китайской войной?

Бэйнс с трудом сглотнул:

— Значит, она действительно произойдет?

— Весьма вероятно. Может быть, она, конечно, и не произойдет, но я бы не стал ставить на это. Скорее всего, большой ядерной войны не будет — три водородных бомбы, одна китайская, две советских плюс около двадцати плутониевых, а потом примерно год обычных боевых действий. Очевидно, ни одна из других стран не станет вмешиваться. Вам это известно, доктор Бэйнс, и, я думаю, вы останетесь довольны. В конце концов, к чему-то подобному и направлены усилия вашей фирмы.

— Вы сегодня играете роль утешителя, — пробормотал отец Доменико.

— Честно говоря, мне это чертовски приятно слышать, — признался Бэйнс. — Не часто бывает, чтобы большие планы осуществлялись сами собой почти так, как предполагаешь. Но этого недостаточно для меня, доктор Уэр. Прежде всего, такая война начнется не только благодаря мне: многие люди прилагают усилия к ее осуществлению. Но то, что хочу я, произойдет лишь по моей инициативе.

— Не очень сильное возражение, — заметил Уэр. — Многие художники Возрождения не отказывались от помощников, даже подмастерьев.