Гуров пропустил замечания мимо ушей, потому что работать в таком режиме секретности ему приходилось, и не раз. Но когда он стал вникать в суть дела, уверенности у сыщика немного поубавилось.

Некий депутат Государственной думы Олег Иванович Федоров попал в серьезную беду. Депутатом он был всего три с половиной года. Особых связей среди сильных мира сего не имел, хотя определенным весом обладал. Родом Федоров был из Саратова. Во власть пришел из бизнесмена. Имел солидный капитал в недвижимости и нескольких коммерческих предприятиях. Никакого целенаправленного давления на депутата, как считал Грибенников, не планировалось. Все, что произошло, было не более чем случайное совпадение, но последствия оно имело весьма трагические.

Восемнадцатилетний сын Федорова, студент МГУ, отдыхал во время каникул на родине у матери депутата – своей бабушки. Парень не отличался склонностью к криминалу, не имел вредных привычек. Вполне нормальный и благополучный сынок, который знал, чего он хочет добиться в жизни. А что касается развлечений, то ничем особым от развлечений современной молодежи они не отличались.

Все произошло три недели назад. Драка на улице возле ночного клуба. Двое пострадавших без документов, удостоверяющих личность, с ножевыми проникающими ранениями доставлены в городскую клиническую больницу. Один из них – сын депутата Госдумы Федорова. Обоих довезти не удалось – скончались по пути в машинах «Скорой помощи». Результаты вскрытия показали, что Федоров-младший находился в состоянии алкогольного и наркотического опьянения. Тело опознано родителями, доставлено в Москву и захоронено на Ваганьковском кладбище. Жена депутата не прожила и девяти дней, скоропостижно скончавшись от сердечного приступа. Похоронена там же.

Гуров понимающе покачал головой. Такое свалилось на Федорова, что не позавидуешь. Чисто по-человечески его, конечно же, жаль: в один момент лишиться всей семьи… Однако не из-за простой поножовщины в далеком Саратове его вызвал заместитель начальника Главного управления уголовного розыска. Даже если и пострадал сын депутата Государственной думы. Есть тут, видимо, какое-то серьезное «но». О чем Гуров не преминул сообщить генералу.

– Разумеется, – кивнул Грибенников. – Ради рядовой поножовщины мы бы и дергаться не стали. Тем более что наряд милиции прибыл вовремя, участники драки задержаны, свидетели вполне конкретно указали на зачинщиков и тех, кто нанес эти смертельные удары. Никакой подтасовки в угоду депутату, нормальное и заурядное уголовное дело. И косвенные улики, и неопровержимые доказательства.

– Но?.. – напомнил Гуров.

– Но! Алексей Федоров не злоупотреблял спиртным, не курил. В употреблении наркотиков ни в каком виде не замечен. Вот это и насторожило отца. Не говоря никому ни слова, он обратился к надежному патологоанатому, который провел второе, негласное вскрытие. Оно показало полное отсутствие следов алкоголя и наркотических веществ в организме убитого.

– Смысл? – тут же привычно отреагировал Гуров. – Жалкая, неумелая попытка свалить ответственность на погибшего?

– Скорее продуманный шаг, который сразу же отмел бы все сомнения в результатах вскрытия. Они ведь там, в Саратове, тогда еще не знали, какой высокопоставленный сынок у них на столе лежит. Результаты конкретные, ни у кого и мыслей не возникнет вскрывать еще раз. Но расчет был на простого смертного. Дело в том, Лев Иванович, что повторное вскрытие тела показало… – Грибенников не удержался от эффектной паузы. – Что у покойного удалено несколько внутренних органов.

Гуров не удержался и громко присвистнул.

– Вот такие пироги, товарищ полковник, – усмехнулся Грибенников. – Потому-то я вам и предложил взвесить меру зла.