Лактонский экспортер прекрасно понимал это.

— Будь оно все проклято, Дрейк, но работка у вас просто изумительная. Одеты, словно крупная шишка, а всего и требуется приятно выглядеть да отдавать честь. Кстати, сколько вам здесь платят?

— Маловато. — Капитан Дрейк приподнял седую бровь и вопросительно взглянул на лактонца. — Хотел бы я, чтобы вы оказались на моем месте недельку-другую. Тогда вы бы запели менее сладко. Если вы думаете, что угождать жирным вдовушкам и снобам с завитыми локонами из высшего общества — это возлежать на ложе из роз, то будьте добры, займитесь этим. — Какое-то время он беззвучно бормотал ругательства, потом любезно поклонился глупо улыбнувшейся ему, усыпанной драгоценностями старой ведьме. — Вот от этого-то у меня появляются морщины и седеют волосы, клянусь Ригелем!

Маронни достал из портсигара длинную «Каренну» и с наслаждением раскурил ее. Он выпустил в лицо капитану яблочно-зеленоватое облако дыма и проказливо усмехнулся.

— Ни разу еще не встречал человека, который не проклинал бы свою работу, будь она даже такой пустяковой, как ваша, старый мошенник… Ах, если не ошибаюсь, к нам направляется великолепнейшая Илен Сурат!

— О, розовые дьяволы Сириуса! Мне и поглядеть-то страшно. Неужели эта старая карга и в самом деле движется в нашем направлении?

— Определенно. Неужели вы не счастливы? Все-таки она одна из богатейших женщин на Сантании, к тому же вдова. Полагаю, мундир околдовывает их. Какая жалость, что я женат!

Лицо капитана Дрейка испуганно исказилось.

— Чтоб на нее люстра обрушилась! — Он повернулся, выражение его лица претерпело мгновенную метаморфозу, сменившись глубочайшим восхищением. — О, мадам Сурат, я уже потерял надежду увидеть вас сегодня ночью.

Илен Сурат, шестидесятилетие которой осталось в далеком прошлом, хихикнула, как девица.

— Ох, оставьте, старый соблазнитель, или вы заставите меня забыть, что я пришла сюда выбранить вас.

— Надеюсь, ничего особо скверного?

Дрейк почувствовал, что кожа на голове собирается складками. Он уже имел дело с жалобами мадам Сурат. Обычно дела обстояли скверно.

— Скверного очень и очень много. Я только что узнала, что через пятьдесят часов мы совершим посадку на Землю, если я правильно выговорила ее название.

— Абсолютно правильно, — произнес капитан Дрейк, почувствовав некоторое облегчение.

— Но она не была указана, как место остановки, когда мы вылетали.

— Верно, не была. Но это, видите ли, вполне обычное дело. Через десять часов мы уже улетим оттуда.

— Но это же невыносимо! Это означает, что я теряю целый день, а мне необходимо оказаться на Сантании на этой неделе, и каждый день для меня драгоценен. К тому же я никогда не слыхала о Земле. — Она извлекла из сумочки переплетенный в кожу томик и раздраженно зашелестела страницами. — Мой путеводитель даже не упоминает о таком месте. Я полна уверенности, что никто не испытывает ни малейшего желания побывать там. Если вы будете упорствовать в намерении тратить время пассажиров на абсолютно бессмысленные остановки, то мне придется объясняться по этому поводу с президентом линии. Должна вам напомнить, что у себя дома я располагаю некоторым влиянием.

Капитан Дрейк неслышно вздохнул. Уже не первый раз Илен Сурат напоминала ему о своем «некотором влиянии».

— Моя дорогая мадам, вы совершенно правы, вы полностью правы, но я ничего не могу поделать. Все корабли линий Сириуса, Альдебарана, Альфы Центавра и 61 Лебедя обязаны останавливаться на Земле.