– Перед нами восьмой вопрос мистера Чесни, касающийся незнакомца в цилиндре. "Что он дал мне проглотить? Сколько времени это у меня заняло?" Прежде всего, все ли вы согласны, что это была капсула для касторки?

– Я в этом уверена, – ответила Марджори. – А чтобы ее проглотить, он потратил две или три секунды.

– Согласен, что вид у нее был именно такой, – с предельной осторожностью ответил профессор, – и проглотил он ее с некоторым трудом.

– Я этих капсул не знаю, – сказал Хардинг. Лицо его, полное сомнения и беспокойства, побледнело еще больше. – С чего бы это? – подумал Эллиот. – Хардинг добавил: – Я бы лично сказал, что это было яйцо, зеленое яйцо, мне еще было странно, как это он не подавился. Но, если остальные знают, что это за штука, я спорить не стану. Я согласен.

Эллиот решил, что на этом пункте задерживаться не стоит.

– Мы еще вернемся к этому, а сейчас я хочу задать вам вопрос первоочередной важности: "Сколько времени он пробыл в комнате?"

Он произнес это серьезно, но на лице Инграма было столько сарказма, что Марджори заколебалась.

– Тут что – какая-то ловушка? Имеется в виду сколько времени прошло с того момента, как этот человек вошел в садовую дверь, и до того, как он снова вышел? Совсем немного, это точно. Я думаю: две минуты.

– Две с половиной, – сказал Хардинг.

– Он был в комнате, – проговорил профессор, – ровно тридцать секунд. К слову сказать, люди склонны с утомительным постоянством преувеличивать длительность событий. По сути дела "Немо" почти не рисковал. У зрителей не было времени внимательно рассмотреть его – даже если бы они очень старались. Если хотите, инспектор, я могу дать вам полный отчет о том, как разыгрывалась во времени вся сцена, включая действия Чесни. Хотите?

Эллиот кивнул, и профессор, зажмурив глаза, продолжал:

– Начнем с того момента, когда Чесни вышел в кабинет, а я погасил здесь свет. До того, как Чесни вновь отворил дверь, чтобы начать представление, прошло секунд двадцать. "Немо" появился через сорок секунд после этого и сыграл свою роль за тридцать секунд. После его ухода Чесни, прежде чем упасть на пол, притворившись мертвым, сидел еще тридцать секунд. Затем он встал и вновь закрыл дверь. Мне понадобилось немного времени, чтобы найти этот проклятый выключатель и снова зажечь свет. Скажем, еще двадцать секунд. Однако все представление, начиная с того момента, когда был погашен свет, и до того, как я его зажег снова, продолжалось не больше двух минут двадцати секунд.

На лице Марджори было написано сомнение, а Хардинг пожал плечами. Они не спорили, но и, совершенно очевидно, не были согласны. Оба выглядели бледными и усталыми. Марджори слегка дрожала. Эллиот понял, что дальше струну затягивать не стоит.

– Теперь последний вопрос, – сказал он. – Звучит он так: "Кто говорил и что было сказано?"

– Какое счастье, что это уже последний! – воскликнула Марджори. – На этот раз я уж, по крайней мере, не могу ошибиться. Тот тип в цилиндре не произнес ни слова. – Девушка резко обернулась к профессору Инграму. – С этим вы ведь не станете спорить?

– Не стану.

– И дядя Марк заговорил один только раз. Как раз когда тот человек поставил чемоданчик на стол и шагнул вправо. Дядя Марк сказал: "Все в порядке, что ты еще собираешься делать?"

Хардинг кивнул.

– Правильно. Сказано было именно это, хотя за точный порядок слов я не ручаюсь.

– И больше ничего? – настойчиво спросил Эллиот.