– Полностью согласен с вашей теорией, – сказал он. – Меня просто дрожь берет, когда я думаю, что такой человек живет среди нас!..

– И портит все вокруг, – добавил Фелл. – Совершенно верно. Именно это так сбило с толку Боствика. Влияние этого человека загрязняет все, к чему бы он ни прикоснулся, каким бы безобидным оно ни было само по себе. Стало невозможным выпить чашку чаю, проехаться в машине или купить катушку пленки без того, чтобы это влияние в какой-то форме не исказило ваш поступок. Оно превратило этот спокойный уголок мира в ад. Оружие стреляет в саду дома, обитатели которого раньше изумились бы при одном виде револьвера. На улицах бросают камнями. Причудливая идея возникает в мозгу начальника полиции, а другая – в мозгу старшего инспектора. И все это обязано влиянию всего лишь одного человека.

Доктор Фелл вытащил часы и положил их перед собою на стол. Затем он аккуратно набил свою трубку, закурил и заговорил снова.

– Пока вы еще раз обдумаете имеющиеся у нас улики, мне хотелось бы поучи... гм!.. обсудить с вами искусство отравителя и познакомить вас с некоторыми данными.

Прежде всего, поскольку это имеет прямое отношение к данному случаю, я хотел бы выделить одну определенную группу преступников. Как ни странно, я никогда не встречал подобной классификации, хотя черты этих преступников настолько схожи, что каждого из них можно принять за более или менее удачную копию другого. Их отличительная черта – доведенное до предела лицемерие. Я говорю о мужчинах-отравителях.

Женщины-отравительницы, видит бог, достаточно опасны, но мужчины представляют для общества еще большую угрозу, если учесть их способность к обобщению, готовность добиваться своей цели, используя мышьяк или стрихнин, умение и в преступлении использовать принципы коммерции. Они образуют немногочисленную, но печально знаменитую группу, даже лица их кажутся похожими друг на друга. Конечно, есть исключения, которые не входят ни в какую категорию: например, Седдон. Но взяв наугад дюжину самых известных экземпляров, мы найдем одну и ту же маску на лице и один и тот же изъян в мозгу. Наш убийца из Содбери Кросс как нельзя лучше подходит к этой группе.

Во-первых, все это люди, обладающие некоторым воображением, образованием, даже культурой. Об этом говорят и их профессии. Пальмер, Притчард, Лемсон, Бьюкенен и Крим были врачами, Ричсон – священником, Уэйнрайт – артистом, Армстронг – адвокатом, Гох – химиком, Уэйт – зубным врачом, Вакьер – изобретателем, Карлайль Харрис – студентом-медиком. Это сразу же привлекает к ним наш интерес.

Нас не интересует безграмотный бродяга, прикончивший своего ближнего на каком-нибудь постоялом дворе. Нас интересует преступник, отлично осознающий то, что он делает. Естественно, я меньше всего собираюсь отрицать, что большинство (если не все) из названных мною были скотами. Но это были скоты с привлекательными манерами, живым воображением, первоклассными способностями театрального артиста, некоторые из них поражают нас изобретательностью.

Доктора Джордж Харви-Лемсон, Роберт Бьюкенен и Артур Уоррен Уэйт совершили свои преступления, соответственно, в 1881, 1882 и 1915 году. В то время детективный роман был еще в пеленках, но их методы словно списаны со страниц какой-нибудь книжки.

Доктор Лемсон убил своего восемнадцатилетнего племянника, добавив в одну из долей торта отравленный аконитином изюм. Он дошел до того, что разрезал торт в присутствии юноши и директора колледжа, где тот учился. Все трое съели за чаем по куску торта, и Лемсон доказывал свою невиновность тем, что никто, кроме юноши, не почувствовал себя плохо. По-моему, я читал о подобном трюке в какой-то книжке.

Доктор Бьюкенен отравил свою жену морфием. Морфий – яд, присутствие которого может легко (и он это знал) установить любой врач по сужению зрачков, которое он вызывает у жертвы.