Растения на клумбах и деревьях, отделявшие соседний участок, сильно разрослись. Несколько старых инжирных деревьев, которые давно не подрезали, возвышались массивными башнями.

Просвечивающее между густой листвой небо уже не было черным. Огни огромного города, отражаясь в плотных облаках, окрасили небо в мрачно-желтый цвет, переходящий в темно-серый на западе, над самым океаном.

Хотя Спенсер не впервые наблюдал такое неестественное освещение, оно наполнило его каким-то мистическим страхом и предчувствием беды, как будто под этим зловещим сводом людям грозила неминуемая гибель, которая всех приведет в ад. Было только удивительно, как при этом мрачном освещении двор оставался таким же темным, но он мог поклясться, что чем больше он вглядывался во тьму, тем чернее она казалась.

Боль в ногах утихала понемногу, руки по-прежнему еще ныли, но он мог ими действовать, лицо тоже горело меньше.

Внутри темного дома раздалась короткая автоматная очередь. Один из копов, наверное, был до смерти рад дорваться до оружия и палил по теням. Странно. Обычно в отряды специального назначения брали людей с крепкими нервами.

Спенсер сделал бросок по мокрой траве в спасительную тень старого фикуса. Встав на ноги и прижавшись спиной к стволу, он осмотрелся: газон, кусты, ряд деревьев, ограничивавших участок, — все это придавало уверенности в том, что ему удастся выбраться из этой переделки, однако не менее он был уверен и в том, что его заметят сразу же, как только он ступит на открытое пространство.

Беспрерывно сжимая и разжимая кулаки, чтобы снять боль, он решил, что будет лучше всего забраться на дерево и спрятаться в его густой листве. Да нет, это бесполезно. На дереве они найдут его, они не уйдут, пока не обшарят каждый кустик, каждое растение — высокое или низкое.

В доме слышались голоса, хлопали двери. После выстрелов там уже и не пытались действовать тихо и осторожно. Однако света не зажигали.

Времени у него в запасе не было.

Арест, раскрытие его имени, камеры, репортеры, вопросы… Нет, это невыносимо.

Он мысленно отругал себя за свою нерешительность.

Дождь стучал по листьям у него над головой.

Статьи в газетах, в журналах, опять вернется это проклятое прошлое, толпы незнакомых людей будут глазеть на него как на что-то, равнозначное железнодорожной катастрофе, но живое и двигающееся.

Сердце стучало все сильнее, страх его возрастал в таком же бешеном темпе.

Он не мог пошевелиться. Его как будто парализовало.

Однако это оцепенение сослужило ему хорошую службу, когда мимо дерева проскользнул человек в черном, с автоматом, похожим на «узи». Хотя он был всего лишь в нескольких метрах от Спенсера, все его внимание было поглощено домом; по-видимому, он ожидал, что из окна кто-то вот-вот выскочит прямо в ночь, и не подозревал о том, что интересующая его личность находится в нескольких шагах от него. Однако человек заметил открытое окно в ванной комнате и замер.

Спенсер начал действовать прежде, чем человек успел повернуться. Бойцов из отрядов специального назначения нелегко оглушить — будь он из местной полиции или федеральной службы. Вырубить его быстро и без шума можно, только нанеся ему сильный и, главное, неожиданный удар.

Спенсер изо всех сил ударил копа правым коленом в пах, вкладывая в этот удар всю свою силу.

Некоторые отряды перед операцией обычно надевают специальные суспензории с алюминиевыми чашечками, а также бронежилеты. Однако этот парень не был ничем защищен. Он вскрикнул, но сквозь дождь и мглу этот крик не был слышен уже на расстоянии трех метров.

Двинув коленом, Спенсер одновременно двумя руками ухватился за автомат, резко поворачивая его, чтобы выдернуть из рук бойца прежде, чем тот сможет нажать на спуск и предупредить об опасности.