Забава примеряла новое платье, вырастив из стены треугольник зеркала. Оглянулась на звук шагов.

— Как я тебе?

Комиссар оценивающим взглядом прошлась по фигуре сестры.

— Весьма недурно. Однако носить такое можно только вечером.

Платье горело, то есть впечатление было такое, что легкая ткань вспыхнула и горит бездымно, трепеща язычками пламени: алыми, оранжевыми, голубыми и фиолетовыми. Сквозь неумирающее и нежгучее пламя изредка то туманной кисеей, то рельефной скульптурой — на мгновение — проступало прекрасное тело молодой девушки, полное сил и женственности.

— Стиль «аутбэст», — проговорила Забава смущенно. — Зиркорн, конечно. И все же красиво, да?

Она небрежно взмахнула рукой, и платье вдруг стекло к ее ногам лужицей света. Оставшись в бикини, девушка нагнулась, подобрала «лужицу», превратившуюся в ленту, бросила в дырчатую пластину стенного шкафа, который проглотил ленту и заурчал, как сытый кот, ожидая приказа. Забава щелкнула пальцами, надела выданный шкафом халат — ничего не скрывающий по сути, прошлась перед сестрой, покачивая бедрами, и обе засмеялись.

Спустя несколько минут сестры вырастили в спальне мебель по вкусу, приготовили напитки и устроились в уютном уголке комнаты, делясь впечатлениями от прожитого дня и последними новостями. Они были очень похожи, особенно бровями, густыми и широкими; но у Забавы лицо было смуглое и тонкое, с твердым подбородком и такими же твердыми, резными губами, с глазами-сапфирами, а лицо Власты светилось белизной, такое же тонкое — один и тот же резец их вырезал, — но более мягкое, с губами пухлыми, готовыми, казалось, сложиться в улыбку, и желто-зелеными глазами. Правда, в отличие от сестры, комиссар улыбалась редко, в исключительных случаях, а вот характеры у них получились одинаковые: решительные, сильные, властные.

— Что ты в нем нашла? — пробормотала младшая сестра, насмотревшись на Забаву. — Тебе на вид двадцать, ты красивая, изящная и умная… а он — бегемот с фигурой Геракла, бифкейк с едва заметным проблеском мысли…

Забава с изумлением посмотрела на сестру.

— Власта, что с тобой? Ты об Аристархе? Всерьез?

— О нем, о ком же еще.

— Да ты же его не знаешь совсем! Это… это… — Забава не нашла слова и только зажмурилась изо всех сил. Потом недоверчиво заглянула в глаза Власты: — Что произошло между вами?

Она могла свободно читать в душе сестры, воспринимать бег ее эйдетических образов — процесс мышления, но никогда не делала этого, и даже не в силу этики интрасенсов — в силу безоговорочного доверия.

— Он отказался работать в отделе, — поморщилась Власта. — Придумал какую-то смехотворную причину… хотя, вероятней всего, это лень или трусость!

— Власта!

— Ну не буду, не буду, раз тебя это задевает. Он меня вывел из себя, отсюда и настроение соответствующее. А тут как назло начинаются странные события и нужен очень хороший эфаналитик, чтобы сделать верный прогноз.

— Он очень хороший аналитик, а математик от бога.

Власта улыбнулась, провела рукой по щеке сестры.

— Надо же, как ты его защищаешь. А разница в возрасте не смущает? Ведь ты старше его на тридцать лет. Впрочем, — комиссар пригорюнилась, — извини, при чем тут возраст? Просто я никогда не думала, что моя железная сестра, идеал строгости, точного расчета, вкуса, свободы, целеустремленности, способна влюбиться так по-девичьи, бездумно и щедро.

— Закрыть глаза на событие — еще не значит уничтожить это событие. Хотя я сама не поверила, когда поняла. И встречались мы с ним всего-то несколько раз… Тянет меня к нему, понимаешь? Ничего не могу поделать с собой, хоть плачь.