Оливер Боуден. Чёрный флаг
ЧАСТЬ ПЕРВАЯ
ГЛАВА ПЕРВАЯ
Однажды я отрезал человеку нос. Я не помню, когда точно это случилось: в 1719 или примерно тогда. И не помню, где. Но это случилось во время налета на испанский бриг. Разумеется, нам нужна была добыча. Я горжусь тем, что на Галке всегда есть добро. Но там на борту было еще кое-что. То, чего не было у нас, но в чем мы нуждались. Кто-то, если быть точным. Кок. Наш собственный кок и его напарник были мертвы. Напарник кока был пойман мочащимся в балласт, чего я не разрешал, и я традиционно наказал его, заставив выпить кружку мочи экипажа. Должен признаться, у меня ни разу так не было, что из-за кружки мочи умирал человек, но это произошло с напарником кока. Он выпил кружку мочи, пошел спать той ночью и больше не встал. Кок был в порядке какое — то время, но он любил украдкой глотнуть рома, и после глоточка рома он обычно выходил на ют подышать ночным воздухом. Я часто слышал его топот на крыше моей каюты, когда он отплясывал джигу. Но однажды ночью я услышал, как за его топотом по крыше моей кабины и пляской джиги последовал крик и всплеск. Зазвенел колокол, и команда помчалась на палубу, затем мы опустили якорь и зажгли лампы и факелы, но кока нигде не было видно. С ними работали какие-то ребята, конечно, но это были всего лишь мальчишки; никто из них не умел ничего более кулинарного, чем помешать в котелке или начистить картофеля, и с тех пор мы жили на сырой жратве. Среди нас не было никого, кто знал хотя бы как вскипятить воды. И вот не так давно мы взяли мановар — вкусненькое отклонение от курса, из которого мы разжились новейшей огромной бортовой артиллерией и кучей оружия: сабли, пики, мушкеты, пистолеты, порох и ядра. От одного из схваченных членов экипажа, который потом стал членом моего экипажа, я узнал, что у испанцев был товарный корабль, на котором служил искусный кок. Говорили, что он готовил при дворе, но оскорбил королеву, и его прогнали. Я не поверил ни слову, но это не мешало мне повторить все точь-в-точь, говоря команде, что он будет готовить для нас уже до конца этой недели. Ясное дело, мы сразу приступили к охоте на этот бриг, и, когда мы его нашли, не теряя ни минуты, напали. Наша новая бортовая артиллерия пришлась кстати. Мы подплыли к бригу борт о борт и усеяли его выстрелами, пока он не был разбит; его паруса разорвались в клочья, а штурвал разломался в воде. Корабль уже начал накреняться, когда моя команда ринулась на абордаж; в воздухе витал тяжелый запах пороха, вокруг звучали выстрелы мушкетов и звон сабель. Я был со своей командой, как обычно, с саблей в одной руке и скрытым клинком наготове — сабля для ближнего боя, клинок для добивания. Двое ринулись на меня, и с первым я расправился быстро — резкий удар сверху вниз разрезал его треуголку пополам и почти рассек голову надвое. Он опустился на колени с моей саблей меж глаз, но беда была в том, что я вонзил слишком глубоко, и когда я попытался вытащить лезвие, тело приподнялось вместе с ним. Потом второй, со страхом в глазах, очевидно не привыкший к сражениям, напал на меня, и взмахом лезвия я срезал его нос, отчего, как я и хотел, тот отступил назад. Пока он пытался остановить кровь, я двумя руками наконец высвободил свою саблю из черепа первого и вернулся к славной драке. Скоро все закончилось с потерями с их стороны настолько малыми, насколько это было возможно, и я отдал специальное распоряжение, чтобы коку ни в коем случае не причинили вреда. "Что бы ни случилось," — сказал я, — "нам надо взять его живьем." Когда их бриг скрылся под водой и мы уплыли, оставив облако порохового дыма и море рассеченных досок и торчащих кусков потонувшего корабля позади, мы собрали их команду на главной палубе, чтобы вычислить среди них кока; едва бы у нас нашёлся человек, чей рот не заполнялся слюной или живот не разражался урчанием, и мы не могли не заметить их откормленный вид. |
