Бакинки в чадрах встретились им еще несколько раз, и каждый раз японец впивался в них взглядом.

– Должно быть, женщины в Ба-Ку очень умны, – наконец изрек он.

– С чего ты взял?

– Те, кто уродлив, предпочитают прятать лицо. Это ли не свидетельство ума?.. Но встречаются и глупые, – прибавил он минуту спустя. – Вон та тощая кикимора лучше бы завесилась тряпкой.

Русское слово «кикимора» вошло в речевой обиход Масы недавно – понравилось своей звучностью и японообразностью.

А у Фандорина обнаружился новый повод для расстройства. Оказалось, что в Баку мужчин, одетых точь-в-точь как неудачливый убийца (черная черкеска, серая папаха и даже кинжал с костяной ручкой на поясе), довольно много. Из особых примет оставалась лишь однорукость.

Самый надежный способ перебить сгущающуюся хандру – сделать что-нибудь полезное. Кларин сундук может подождать. Не начать ли с подполковника Шубина? Костюм, правда, испачкан, и шляпа потеряна. Ну и ладно.

– Поезжай сначала в градоначальство, – сказал Эраст Петрович вознице, заглянув в карманный путеводитель. – Садовая дом один, знаешь?

– Кто не знает? – певуче откликнулся бородач, полуобернувшись и прикладывая ладонь к груди.

Не желая терять время даром, Фандорин развернул складную карту города. Нужно было как можно скорее разобраться в местной топографии.

«Так… Фаэтон едет через регулярные кварталы, выросшие уже при русских. Где-то слева старый город, бывшая столица Бакинского ханства. Ага, вон за аккуратным, но лысоватым бульваром показалась серо-желтая стена с закругленными зубцами – напоминание о Востоке».

Но по правой стороне, увы, сплошной шеренгой тянулись серые фасады домов французской архитектуры. Фандорин почувствовал некоторое разочарование, как в свое время от знакомства с Иокогамой, в облике которой оказалось так мало экзотики.

«Бесцеремонный паук-Запад всё больше оплетает своей серой паутиной планету. Стандартная архитектура, единообразие одежды, повсюду европейская речь. Вот ведь восточный город, принадлежащий русскому престолу, а улица будто в Ницце, половина вывесок – на французском и немецком».

– Градоначальство, эфенди, – показал фаэтонщик, придерживая лошадей.

В самом конце широкого бульвара – дальше уже шла морская набережная – виднелся красивый особняк: лепной фасад, нарядные балконы, вдоль по тротуару фигурные фонари. Если б не дежурившие у парадного входа полицейские, невозможно было бы заподозрить, что в этом нарядном палаццо располагается скучное казенное учреждение.

– Жди. Могу задержаться, – сказал Эраст Петрович помощнику.

Внутри здание оказалось еще роскошней, чем снаружи. Вряд ли в каком-нибудь другом градоначальстве империи на интерьер было потрачено столько мрамора и бронзы, а под высоким потолком посверкивала хрустальная люстра – такую хоть в театр. Ее донце, переливающееся всеми цветами радуги, венчал золотой круг с крупно выгравированной надписью «Дар от XXVIII Съезда Нефтепромышленников».

«А-а, ну тогда понятно».

Подождав несколько минут в очереди к окошку дежурного, Эраст Петрович спросил, на месте ли помощник градоначальника Шубин. Нет, был сухой ответ. Подполковник уехал и нынче уже не ожидается.

Пришлось сказать, что к Шубину срочное письмо из канцелярии наместника.

Чиновник изобразил вежливую улыбку:

– Если срочное, посоветую поискать господина подполковника в Локанте. По понедельникам об этот час они всегда там.

– Что это такое? – спросил Фандорин, доставая книжечку.

– Ресторан-варьете.