– Я знаю точно наперед – сегодня кто-нибудь умрет, я знаю где, я знаю как, я не гадалка, я – маньяк, – улыбнулся я побелевшему от страха парню. Похоже, неформальная детская считалочка подействовала на него не самым лучшим образом. – Эй, не бойся ты так и не дергайся.

Разрезав веревки, которыми был связан пленный, я оставил его развязывать инвалидную команду, а сам решительно направился к лошади. Та всхрапнула недовольно, но без особых протестов позволила мне влезть в седло. Однако, когда мы подъехали к остаткам моста, она заупрямилась – лезть в воду ей, похоже, не хотелось совершенно, и сколько бы я ее ни понукал, толку было мало. Ну что же, я не самый лучший наездник, но повиноваться себе заставлю, не мытьем, так катаньем.

Если не получилось перебраться через ручей на спине лошади – значит, я перейду его сам, ведя лошадь за собой. Не такая уж и гениальная мысль, но я справился. Воды было в самом глубоком месте едва мне по грудь, я даже оружие ухитрился сохранить сухим, к тому же она была довольно теплой. Ну а так как я и без того был сырой до трусов, то ручей мне грозил разве что возможностью лишний раз помыться, а заодно уж без лишних усилий постираться – достаточно сильный поток воды, на удивление, кстати, чистой, хотя и темной, вышибал из одежды грязь не хуже какой-нибудь стиральной машинки с разрекламированным стиральным порошком на пару. В общем, во всем есть свои плюсы, надо только уметь их находить.

Увы, я не учел, что наберу полные сапоги воды, и потом, ругаясь, долго выливал из них воду, но это уже так, издержки. Важнее было то, что даже сквозь легкий, ставший уже привычным шум дождя я услышал хруст веток под сапогами. Не под моими сапогами, надо отметить – они-то как раз стояли себе спокойно и никого не трогали.

Кто бы это ни был, по лесу он ходить не умел. Я, правда, тоже не самый великий профи, но кое-чему дед меня в свое время научил. Во всяком случае, перемещаюсь я все же несколько тише. Этот же умник пер, как танк. Если бы он просто шел, я бы понял, но пытаться зайти ко мне со спины, при этом издавая такой шум, – это уже признак неуважения. Именно это я и озвучил, разворачиваясь и держа в руке меч. Ответом на мои слова, подкрепленные грозным (я надеюсь) внешним видом, был полувздох-полувсхлип, и на дорогу выбрался возмутитель спокойствия.

М-дя… И это хромающее чудо ухитрилось меня… нет, не напугать, но уж насторожить – точно. Мне стало смешно: передо мной стоял пацан, дай бог, лет четырнадцати, очень худой, оборванный и босой. Это, выходит, не сапогами он ветки ломал, а просто ногами. Ню-ню. И в руке он держал нож – не кинжал даже, которыми, как я уже заметил, местные просто обожали вооружаться, а обычный охотничий нож. Единственным достоинством этого оружия была удобная рукоять с развитой крестовиной, позволяющей уверенно работать им в рукопашной, не опасаясь покалечить собственную руку. Как я слыхал, знаменитая бандитская «распальцовка» в нашем мире пошла от поврежденных сухожилий самих владельцев финок – при ударе рука соскальзывала с гладкой рукояти, и ладонь, равно как и пальцы, можно было в два счета распахать до кости. С этим ножом подобного можно было не опасаться, но преимущество сводилось на нет тем простым фактом, что рукоять была великовата для узкой мальчишеской кисти. К тому же, судя по хвату, о ножевом бое пацан имел самое что ни на есть поверхностное представление. В смысле, мог взять в руку нож, а уж вопрос о том, что с ним следует делать в дальнейшем, оставался открытым. Видал я таких грозных малолеток – схватятся за железку и воображают себя круче обрыва, не понимая даже, что представляют опасность в первую очередь для самих себя.

– Брось железяку. – Я улыбнулся как можно дружелюбнее. Получилось, видимо, не очень, во всяком случае, пацан сжал губы и выставил нож перед собой.