Кое-как поднявшись, я прислонился спиной к колонне. Я был уверен, что умру и что зверюга прикончит нас всех. Только тщеславные глупцы могут думать, будто способны с ней справиться. Прошло всего несколько секунд, а пятеро или шестеро уже мертвы, а вдвое больше – ранены. Форвалака же целехонька, даже не замедлила движения. Ни оружие, ни чары не причинили ей вреда.

Колдуны стояли тесной группкой и пытались напустить на оборотня новые чары. Кучка уцелевшись сгрудилась вокруг Капитана. Остальные рассеялись, и монстр молниеносными движениями приканчивал солдат по одному.

Воздух пронзил сгусток серого пламени, на мгновение ярко осветив все помещение и навеки запечатлев на сетчатке моих глаз сцену кровавой резни. Форвалака взвыла, на сей раз от настоящей боли. Очко в пользу колдунов.

Она бросилась в мою сторону. Я в панике рубанул ее, когда она мелькнула рядом, и промахнулся. Оборотень развернулся и бросился на колдунов, которые встретили ее новой порцией пламени. Форвалака завизжала, тут же пронзительно закричал человек. Зверь умирающей змеей корчился на полу, его принялись колоть пиками и мечами, но он сумел подняться и бросился к выходу, который мы оставили для себя.

– Она идет! – гаркнул Капитан Лейтенанту.

Я обессиленно присел, испытывая невыразимое облегчение. Форвалака ушла… Но не успела моя задница коснуться пола, как меня рывком поднял Одноглазый:

– Пошли, Костоправ. Она ранила Тамтама. Надо помочь.

Пошатываясь, я поднялся и внезапно заметил резаную рану на ноге.

– Надо будет прочистить, – пробормотал я. – Коготки-то у нее наверняка грязные.

Вид у Тамтама был ужасен: горло разорвано, живот распорот, а мышцы на руках и на груди сорваны до костей. Как ни поразительно, он все еще был жив, но сделать для него я уже ничего не мог. Ни я, ни любой другой врач. Даже опытнейший колдун-целитель не сумел бы спасти чернокожего коротышку. Но Одноглазый настаивал, чтобы я попробовал, и я пробовал до тех пор, пока Капитан не оттащил меня, чтобы облегчить страдания не столь очевидных кандидатов в покойники.

Когда я уходил вместе с Капитаном, Одноглазый матюгался ему в спину.

– Мне нужно больше света! – приказал я.

Капитан тем временем собрал уцелевших и велел им перекрыть вход на этаж.

Когда принесли факелы и вокруг посветлело, степень нашего разгрома стала очевидной. Мы потеряли каждого десятого. Более того, еще двенадцать братьев, стоявших здесь на страже до нашего прихода, тоже лежали мертвыми, а среди них – такое же количество секретарей и советников синдика.

– Кто-нибудь видел синдика? – громко спросил Капитан. – Он должен быть здесь.

Прихватив Ильмо и Фитиля, он начал поиски, но у меня не было возможности следить за их ходом – я накладывал повязки и работал иглой как сумасшедший, призвав на помощь всех, кого смог. Когти форвалаки оставляли глубокие раны, которые следовало зашивать осторожно и умело.

Гоблин и Молчун каким-то образом сумели успокоить Одноглазого настолько, что он тоже стал мне помогать. Может быть, они его как-то обработали, потому что он действовал, едва сознавая, что делает.

Когда у меня появилась возможность, я еще раз осмотрел Тамтама. Он был все еще жив и стискивал свой барабанчик. Проклятье! Такое упрямство требовало вознаграждения. Но как это сделать? У меня попросту не хватало для этого опыта.

– Эй, Капитан! – крикнул Фитиль.

Я взглянул в его сторону и увидел, что он постукивает мечом по каменному сундуку, какие любят держать дома местные богачи. Этот сундук весил, по моим прикидкам, фунтов пятьсот. Его стенки украшала тонкая резьба, ныне почти вся уничтоженная. Уж не когтями ли?

Ильмо сбил замок и откинул крышку. Я разглядел дрожащего от страха человека, лежащего на куче золота и драгоценностей и прикрывающего голову руками.