Как ни странно, несмотря на силу взрыва, номер 26 не пострадал, тогда как в 11-ом не осталось ни одного целого стекла.

С воплем выскочила женщина, покрытая строительным мусором. Из гостиницы напротив выбегали другие люди с истерическими криками. С обоих концов улицы сбежались зеваки. Улицу почти полностью заволокло дымом. Темнота такая, как в восемь вечера. Вышедшая из особняка старушка осенила себя крестным знамением. При таком взрыве никто не мог остаться в живых.

Полицейская машина, случайно проезжавшая по Пятой авеню, развернулась и въехала на 11-ю улицу, включив сирену. Такси проехало вперед, чтобы пропустить ее к разрушенному зданию. Улица была узкой и с односторонним движением. В дыму на крыши и проезжую часть плавно опускались бумаги и легкие предметы.

Тощая дама с собачкой с трудом распрямилась и дернула собачку за поводок. Та умолкла от ужаса. Одна из бумаг, падавших с неба, уселась на шиньон дамы, и она подняла руку, чтобы снять ее, преисполненная отвращения. Но на ощупь бумага вдруг показалась ей знакомой. Женщина посмотрела на нее вблизи.

Это был стодолларовый банкнот.

Немного пыльный, но новый и хрустящий. Спрашивая себя, не сон ли это, тощая дама нагнулась и подобрала другую бумажку, выброшенную взрывом. Ею также оказался стодолларовый банкнот. Со сдавленным криком дама бросила поводок своей собаки и упала коленями на тротуар, стараясь ухватить банкноты, которые нес бриз. Она плакала от прилива чувств. Чудеса в Нью-Йорке случаются редко. А ведь небо над 11-ой улицей затмил дождь щедро падающих банкнот.

Будто останки покойного чрезвычайного и полномочного посла превратились в манну небесную.

Почти одновременно все зеваки поняли, что с неба сыплется целое состояние. Началась неописуемая лихорадка. Люди бегали, бросались на землю, прыгали, чтобы поймать банкноты прежде, чем они упадут на землю. Шофер такси исподтишка наступил на руку тощей даме, чтобы подобрать банкнот. Никто не обратил внимания на ее крик от боли. Оба полицейских из патрульной машины, бросив взгляд на обломки, набивали свою униформу смятыми банкнотами, восхищенно матерясь. Один из них потерял свою фуражку и даже не заметил этого.

Будто привлеченные небывалым запахом, с Вашингтон-сквер и Бликер-стрит начали прибывать хиппи. Некоторые зеваки откровенно дрались, кашляя от дыма и жестикулируя.

Прижимая пачку банкнот к своему сердцу, тощая дама убежала, бросив свою собачку. Проходя мимо номера 24, она ощутила суеверный страх и задрожала: катастрофу не могли вызвать ни любовные шалости парочки, ни крысы. Тощая дама подумала о персте господнем и мысленно перекрестилась.

Когда прибыли пожарные, банкноты уже перестали падать. Сидя на углу тротуара, волосатый хиппи и девушка в униформе Армии спасения ссорились из-за последнего, держась за его концы.

Пожарные начали поливать дымящиеся обломки, могилу чрезвычайного и полномочного посла Джона Сокати, в тот момент, когда девушка убегала с последним банкнотом, до крови укусив хиппи за руку.

Малко с удивлением отметил, что здесь был даже маленький прямоугольный коробок спичек, которых в Нью-Йорке можно увидеть целые сотни у любого продавца. Как и ко всем другим предметам, к нему прикрепили маленькую бирку. Там также была пара очков с разбитым левым стеклом, несколько кредитных карточек, разные бумаги и одна мужская туфля с оторванной подошвой.

Не хватало только енота-полоскуна.

Эл Кац, человек, который сидел за столом, задумчиво разглядывал эту выставку. На его округлом лице выделялись небесно-голубые глаза. Нижняя часть лица казалась оттянутой вниз тяжелыми рыжими усами. В нем чувствовались ум и компетентность. Он обошел стол, чтобы пожать руку Малко. Вблизи стали более заметны многочисленные морщины. На вид ему было около шестидесяти лет.

– Давид Уайз сказал вам, о чем идет речь? Он был немного настороже. Малко, в своем хорошо скроенном костюме, рубашке с монограммой, русыми, немного длинными волосами, изысканной дикцией и необыкновенными золотистыми глазами, не походил на головорезов из Центрального Разведывательного Управления.