Я облегченно перевела дыхание, взяла Дину и отошла к соседнему дому, где уселась на лавочку. Там мы с Диной просидели недолго – через десять минут наш клиент вышел, сжимая в руках бумажку, должно быть, список тех вещей, которые должен был раздобыть для успешной нейтрализации заговора. Тогда мы с Диной поняли, что можем возвращаться.

– Ну и скупердяй нам попался! – такими словами встретила меня Мариша. – Ты подумай, вздумал торговаться с тайными силами. Дескать, не все ли равно, какого размера будут монеты. Медь, говорит, в царской копейке ничуть не хуже, чем в пятаке.

– А ты что? – полюбопытствовала я, вешая свой плащик в шкаф.

– Я спорить не стала. Пусть тащит золотые монетки диаметром с царскую копейку. Хотела бы я посмотреть, где он такие достанет.

– А когда должен вернуться?

– Я дала ему сутки. Здорово перепугался, когда вас с Диной увидел?

– Посинел весь, – сказала я. – Слушай, как-то не очень хорошо людей пугать. Он ведь теперь все время будет о смерти думать.

– Пусть подумает немножко, – пожала плечами Мариша. – Такие размышления человека только лучше делают, на добрые дела подвигают. А то он небось полагал, что смерть только к другим наведывается, а про него и знать не знает. Пусть подумает, хорошо ли жил до сих пор. Я как-то вообразила, что жить мне осталось сутки. Так я за эти сутки обошла всех, кого обидела, прощения просила. И вообще была ангелом, а не человеком. Потом еще долго те сутки с удовольствием вспоминала, какая я была хорошая. Больше у меня так никогда не получалось, воображения не хватало.

В это время в прихожей раздался еще один звонок. Я снова прыгнула в шкаф. Он стоял как раз вплотную к стене той комнаты, где располагалась Мариша со своим гаданием. И как раз в этом месте стены строители с какой-то трудно поддающейся здравому смыслу целью сделали в ней вставку из фанеры, отлично проводящей звук. Кроме того, в фанере и в самом шкафу были проделаны отверстия, ловко замаскированные с Маришиной стороны легкой занавеской. Таким образом, из шкафа мне было отлично слышно каждое произнесенное в комнате слово, а сама я при этом оставалась невидимой.

Этим хлопотным и малодоходным бизнесом мы занимались с Маришей уже две недели. С тех пор как уехали наши, а вернее, Маришины немецкие гости. Муж Мариши сдержал слово и привез специально для меня своего друга. К сожалению, у обоих иностранцев оказалось хрупкое здоровье, которое никак не выдерживало нашей среды обитания, воды, воздуха и продуктов питания. К тому же наступила осень, начались холода, хмарь, и у обоих немцев началась сильнейшая депрессия, отягощенная диареей.

Прогулки по городу под проливным дождем им не больно-то помогали. Намокшие стены дворцов и музеев с облупившейся местами штукатуркой немцев не впечатляли. Видя полное равнодушие наших гостей к памятникам архитектуры и культуры, мы решили подойти к делу с другой стороны и провести их по злачным местам нашего города.

Лучше бы мы этого не делали. Попытка показать нашим гостям изнанку города закончилась полным провалом. Нам удалось заманить наших немцев в один из проходных двориков в районе Лиговки. Но, сделав несколько робких шагов в подворотню, они, истерично рыдая и цепляясь за наши колени, стали умолять нас вернуться, они боялись идти дальше, думая, что их тут ограбят, убьют и изнасилуют. Необязательно в таком порядке, но непременно все с ними произойдет. Посему они хотят домой, в Германию, прочь от засилья мафии.

В казино они идти отказались по той же причине, а после ресторанной кухни, где мы все ели свинину от одного куска, у них начался сильнейший понос.