– Со стертой памятью? Да? – чуть наклонив голову, исподлобья глядя на уверенную тетку, проговорил Потапов.

Агентесса не ответила.

"Пешка она, Боря, пешка, – быстро произнес Лев Константинович. – Она таких вопросов не решает. Как только я улягусь на кушетку в какой-то их секретной норке – эвакопункте, проснусь уже почти младенцем. Без памяти о прожитых годах, друзьях и…"

"Лев Константинович! – перебил Борис. – Ты же хотел изобрети конфетку, попробуй! надо торговаться! Я, Константиныч, – за тебя! Не думай, что как только меня обратно вернуть предложили, я сразу же и побежал в эвакопункт…"

"Спасибо, Боря, тронут. Но на будущее попрошу – ты со своими жалостями не влезай…"

"Дак я и не влезал, превосходительство! Я ж тебя не то чтобы – жалел, я солидарность проявляю!"

"А я не про себя, Борис, – серьезно поправил Лев Константинович. – Ты тут недавно Галю пожалел. Когда я собирался ее по полу размазать. Вмешался в мои ощущения, спутал эмоциональную оценку".

"Прости, Лев Константиныч".

"Проехали, Борис. Я сам виноват, что рано выпустил ее из хватки. Расслабился, размяк за эти годы. Н-да… А в прежние-то времена додавил бы обязательно и никто б не помешал…"

– Вы предполагаете сами Зою вытащить? – опустив голову как бы в задумчивости, спросил Лев Константинович.

– Да. Вы отдаете нам все ваши розыскные наработки. Мы подключаем местные полицейские ресурсы… Но это уже не ваша забота.

– Наша. Как только к Миранде или Платону приблизится хоть кто-то – Зоя Карпова умрет. А эта девочка мне дорога, – глухо произнес разведчик. Печально поглядел на агентессу: – Галина, вы хотите завалить всю операцию по устранению хроно-прорыва?

– Я? – слегка опешила пешечка из будущего. – А почему конкретно – я?

– Ну, кого-то же должны сделать крайним. Стрелочником, как у нас тут говорят. Хотя…, если вы облажаетесь…, – Потапов поиграл бровями и губами, – никакого крайнего уже не будет, Галя. Никогда. Ни вас, ни вашего начальства – никого. Борис Михайлович Завьялов останется. Я – полубезумным помолодевшим стариком – продолжу тусклое существование… Жюли и Иннокентий тоже тут поселяться, но будущего… Будущего уже не будет.

– Да что вы несете?! Капустины, Борис Михайлович, не слушайте его! Мы не позволим будущему измениться! – разволновалась агентесса. – Ваш генерал с ума сошел!

Потапов положил грудь на стол, навис и прохрипел:

– Это вы совсем там охренели в своем будущем!! Боря и Зоя не бык с коровой рекордсменкой! Их невозможно привести на плановую случку, заставить спариться и нарожать детей! Даже если спасете Зою, притащите ее на поводке, они – ж и в ы е л ю д и!! Не куклы, не марионетки, постель для них – сакральное сокровище, а не спектакль для путешественников!

Глаза агентессы на секунду сузились, лицо заледенело в ненависти, и генерал, отстраняясь, прошептал:

– Ах вот вы что задумали, потомки чертовы…

"Лев Константиныч! Что они задумали?!" – прокричал внутри генеральской черепной коробки Завьялов.

– А они вас, Борька, все равно в постель уложат, – грустно, с сочувствием покачивая головой, усмехнулся генерал. – Они заставят вас п о т о м с т в о дать. И позже как-то вывернутся. Народ будут пачками укладывать, штопая хроно-прорехи, но будущее сберегут.