У перегородки он расписался на обороте чека, заполнил необходимые бланки и передал все это молодому кассиру, сказав с улыбкой:

— Здесь немного, но как-никак — начало.

В это время он заметил, что Эньюрин Рис из глубины комнаты наблюдает за ним. И когда он уже повернулся к дверям, длинноголовый директор подошел к перегородке, держа в руках чек. Тихонько его разглаживая, он искоса поглядел на Эндрью через очки.

— Добрый день, доктор Мэнсон. Как поживаете?

Пауза. Директор втянул в себя воздух через желтке зубы.

— Гм... Вам угодно внести эту сумму на свой личный счет?

— Да, — ответил Эндрью с некоторым удивлением. — А что, разве сумма слишком мала, чтобы открыть текущий счет?

— Нет, нет, доктор! Дело не в сумме. Мы очень рады иметь вас в числе клиентов. — Рис замялся, рассматривая чек, затем посмотрел Эндрью в лицо своими маленькими недоверчивыми глазками. — Э... Вы желаете внести это на свое имя?

— Ну, разумеется!

— Прекрасно, прекрасно. — Лицо его внезапно изменило выражение и осветилось бледной улыбкой. — Я только так подумал... Хотел проверить. Какие чудные дни стоят, не правда ли? Будьте здоровы, доктор Мэнсон, будьте здоровы!

Мэнсон вышел из банка озадаченный, спрашивая себя, что нужно было от него этому лысому, застегнутому на все пуговицы субъекту. Но только через несколько дней он получил ответ на этот вопрос.

XII

С тех пор как Кристин уехала на каникулы, прошло уже больше недели. Эндрью так был занят родами Сюзен Морган, что успел зайти к ней только на несколько минут в самый день отъезда. Он не поговорил с нею. А теперь, когда ее не было, он тосковал по ней всем сердцем. Лето в этом городе было ужасно мучительно. Весенняя зелень, увянув от зноя, давно стала грязножелтой. Горы словно пылали в лихорадке, и когда в неподвижном, истомленном зноем воздухе эхом раскатывались из рудника или каменоломни ежедневные взрывы, они, казалось, заключали город в сверкающий купол звуков. Рабочие выходили из шахт с лицами, покрытыми, будто ржавчиной, рудной пылью. Дети играли как ни в чем не бывало. Старый Томас, кучер Пейджей, заболел желтухой, и Эндрью приходилось всех больных обходить пешком. Шагая по раскаленным улицам, он думал о Кристин. Что она думает о будущем, о возможности счастливой жизни вдвоем с ним?

И вдруг, совсем неожиданно, он получил записку от Уоткинса с просьбой зайти в контору копей.

Управляющий принял его любезно, пригласил сесть, пододвинул ему через стол коробку с папиросами.

— Вот что, доктор, — начал он дружеским тоном, — я давно уже хотел поговорить с вами, и давайте обсудим это дело, раньше чем я представлю смету на будущий год. — Он остановился, чтобы снять с языка желтую полоску табака. — Ко мне приходило множество наших ребят, и во главе всех Имрис Хьюз и Эд Вильямc, прося зачислить вас штатным врачом нашего предприятия.

Эндрью выпрямился на стуле, охваченный волнением и радостным удовлетворением.

— Вы хотите передать мне практику доктора Пейджа?

— Не совсем так, доктор, — медленно возразил Уоткинс. — Видите ли, положение создалось трудное. Мне приходится считаться с рабочими. Я не могу исключить из штата доктора Пейджа, так как есть много рабочих, которым это не понравится. Поэтому я в ваших интересах попробую просто как-нибудь ухитриться втиснуть и вас в штат. Тогда те, кто захочет, могут очень легко перейти от доктора Пейджа к вам.

Оживление исчезло с лица Эндрью. Он нахмурился, сидя все в той же напряженной позе.