— Н-ну-с. Что тут у нас? — произнес тот же голос. Как будто классическое начало врачебного обхода. — А у нас тут четыре проникающих ранения, ни одно из которых не является жизненно опасным. Вам, молодой человек, несказанно повезло! Два ранения в груди. При этом — не задеты ни легкие, ни печень, ни прочие органы! Пробиты левая рука и левая же нога. И заметьте, коллега, оба ранения в мякоть! Не волнуйтесь, ваш муж жить будет!

— Я его сама убью!

«Машка! Она-то как тут оказалась? Вот ведь, маленькая… засранка…»

— Я тебя сам выпорю, как только встану! — промямлил я, пытаясь говорить громче и внушительней. — Кому велел дома сидеть?

— Вот видите, Мария Петровна, пациент умирать не собирается. Может быть, вы его убьете позже, когда выздоровеет? Все-таки не хочется быть соучастником. Да и мужская солидарность не позволит, — со смехом сказал Машкин коллега, а потом добавил: — Думаю, пока нужно оставить юношу в покое. Пусть спит.

Я вякнул, что уже выспался, но глаза почему-то стали слипаться. Заснул…

Потом чувства времени у меня не было — спал, просыпался, потом снова спал. Но, наконец, однажды утром (солнце светило прямо в окно) понял, что выспался окончательно.

Кажется, нахожусь в своем доме, если считать таковым апартаменты в Белкиной крепости. Рядом, на кушетке, дремала Машка. Будить ее не хотелось, но она как-то сама догадалась, что я проснулся.

— Ну и испугал же ты меня, — сказала моя девушка, вытирая слезы.

— Так вроде ранения нетяжелые. Слышала же, что твой эскулап сказал?

— Ну эскулап не мой. Он хирург, который тебе операцию делал. Кстати, из института Вишневского. И насчет нетяжелых ранений… Знаешь, сколько в человеке крови?

Это я откуда-то знал. У мужчин около пяти, а у женщин — около четырех литров.

— Так вот, ты потерял около трех литров. Чудо, как вообще жив остался!

— Холодная вода помогла, — пробормотал я.

— Холодная вода?! — изумилась Машка.

— Ну если бы вода была горячая, то кровь бы быстрее вытекла, — блеснул я познаниями в медицине.

— М-да, знаток… Кровь, что в холодной, что в горячей воде течет одинаково. Хорошо, что у нас запасы донорской крови большие. Были…

— Как там наши? Потери большие?

Машка заплакала:

— Очень большие. А у нас… дед Андрей погиб. И дед Борис… А когда еще и тебя привезли, всего белого, думала — все…

Борис был в первой линии… А вот князь… Я же слышал его голос за спиной нашего отряда…

— Похороны когда? — спросил я, прекрасно понимая, что сходить на них все равно не смогу.

— Похороны были две недели назад. Ты все это время без сознания был.

Я хотел еще о чем-то спросить, но Мария не позволила. Нежно, но строго приложила палец к губам: «Спать!»

Я лежал с закрытыми глазами и думал. Две недели… За это время в Застеколье могло много чего произойти. Удалось нам уничтожить цвергов или нет? И как же получилось, что мы атаковали так бездарно? Практически пошли в лобовую атаку на арбалеты. Тот обстрел из луков, что был сделан — это так, мелочь… Можно же было вообще обойтись без рукопашного боя. Почему? Или — неправильно рассчитали силы? Как-то все странно выглядело… Я не великий знаток военного искусства. Сказать по совести — так и вообще никакой… Но там же были закаленные и опытные люди…

Не заметил, как опять заснул. Проснувшись в очередной раз, снова увидел Машку, все в той же позе.