Но уже второй, более пристальный взгляд подсказал следователю, что здесь не все так просто. Беспорядок в комнате свидетельствовал о поисках, но не о борьбе. Убитая лежала на полу в довольно странной позе, крови вокруг ее проломленной головы было немного. Патологоанатом, поприветствовав Мартина, хмыкнула:

— Пытались сделать вид, что убили, ударив по голове.

— А в действительности?

— В действительности она умерла от чего‑то другого, удар лишь более поздняя имитация… От чего именно, смогу сказать только после вскрытия.

Янссон кивнул, эта патологоанатом опытная, если уж Агнесс Валин не может с первого взгляда определить причину смерти, то никто другой не сможет. Кроме разве самого убийцы.

Или самой?

Никаких следов взлома и даже борьбы, несмотря на разбросанные вещи, погибшая явно сама впустила убийцу.

Еще раз оглядев комнату, Мартин отправился в кухню, где у стола зареванная молодая женщина, пыталась рассказать Дину Марклунду что же произошло в квартире. Янссон остановился в дверном проеме, все равно в кухоньке его большое тело не поместилось бы, не создав остальным слишком много неудобств. Этого и не требовалось, обычно напарник задавал вопросы вполне толково, но на сей раз задать пришлось только один вопрос:

— Фру Хантер, вы сказали, что это ваша вина…

Женщина сокрушенно замотала головой, пытаясь справиться с очередным потоком слез, ее платочек был мокрым насквозь.

— Я… я… понимаете, если бы я приехала вчера, как она просила, то Эмма была бы жива!

— Эмма это?.. — вмешался Янссон.

Хантер кивнула в сторону комнатки:

— Эмма моя подруга, больше чем подруга, мы лежали вместе в больнице… Эмма из Брекке, — Хантер посмотрела на следователя так, словно тот раньше знал всех в Брекке, но вот забыл и теперь обязан был вспомнить. Не дождавшись нужной реакции на упоминание крошечного городка, подруга убитой сокрушенно вздохнула и продолжила: — Она позвонила позавчера и… просила приехать и поддержать ее… но я не могла. — Женщина прижала руки с мокрым платочком к груди. Мартин машинально отметил, что платок оставил след даже на тонком свитерке. — У моей двоюродной сестры была свадьба… Это уважительная причина?

Она с такой мольбой посмотрела на рослого Янссона, словно от него зависело, признать уважительной причиной чью‑то свадьбу или нет. Оба следователя ничего не понимали. А женщина продолжала сбивчиво объяснять, что никак не могла приехать, потому что свадьба — это так важно… может, не для всех, но для Марты очень важно… в их семье это традиция…

Мартин уже понял, что ничего не добьется, к тому же ему надоели рассуждения о чужой свадьбе, и следователь почти рявкнул:

— Достаточно! Теперь расскажите все толком. Не нужно о двоюродной сестре и свадьбе, расскажите о себе и погибшей.

Как часто бывает, именно громкий голос и резкий тон оказались полезны. Женщина мгновенно прекратила лить слезы и даже комкать в руках платок, выпрямилась и, глядя на Мартина, как на кролик на удава, достаточно внятно объяснила, что убитая — ее подруга Эмма, позвонила еще позавчера вечером и попросила срочно приехать, но она не смогла, потому что… Хантер на мгновение замолчала, видимо сама себя останавливая, чтобы снова не сказать о свадьбе…

— Понятно, вы приехали не вчера, а… когда?

Женщина повернулась к задавшему вопрос Дину Марклунду словно тот был ее спасителем и принялась рассказывать уже ему:

— Я приехала сегодня утром, как только смогла. И сразу сюда. Дверь не заперта, хотя у меня все равно был ключ, но она не была закрыта…

В голосе снова появились истеричные нотки.