Это было нетипично не только для этой особи, но и вообще для любого другого хищника, встретившего достойного противника. Демон взревел в очередной раз, но и после этого ящер не принял вызова, продолжая все так же молчать.

Файт был в состоянии принять практически любую форму, не выходящую за определенные рамки, но при всем желании не мог воспроизводить речь или звуки существ, в которых превращался благодаря своему удивительному дару.

Он не проронил ни единого звука, перевоплотившись в мага, молчал и сейчас, приняв образ огромного ящера. Впрочем, если присмотреться внимательно, то не такого уж и огромного.

Исбит только сейчас заметил, что противник не соответствует размерам нормальной взрослой особи, и, посчитав молчание за естественный признак слабости, намеревался уже напасть, но...

В последний момент в сознании Мелиуса промелькнула спасительная мысль — и он слегка подкорректировал свой образ.

Демон уже сделал шаг вперед, одновременно с чем фария слегка приоткрыла пасть — немного, но вполне достаточно, чтобы можно было увидеть едва заживший обрубок на месте языка. А затем яростно ударила хвостом по земле.

Отсутствие языка объясняло молчание ящера, но вряд ли могло повлиять на решимость Исбита атаковать. Зато удар хвостом в корне менял расстановку сил. Потому что на нем отчетливо виднелись два фиолетовых кольца, нагляднее всяких речей свидетельствующих о том, что эта фария недавно отложила яйца.

Она была ниже среднего роста и, возможно, кроме недавно оторванного языка имела и более серьезные увечья, но даже при таком, в общем-то, благоприятном для себя раскладе демон Тоннеса не решился напасть на эту дикую самку.

Мать, защищающая свое потомство, бьется неистово. И даже если противник превосходит ее в силе, это еще не значит, что он может рассчитывать на легкую победу.

По инерции Исбит все-таки сделал еще один шаг вперед, после чего остановился, не вполне представляя себе дальнейшие действия. Сражаться с бешеной самкой он уже не хотел, а отступить ему не позволяла гордость. Неизвестно, как долго могло продлиться это немое противостояние, если бы глаза фарии не стали наливаться темно-бордовым оттенком бешенства. Ей понадобилось совсем немного времени, чтобы вплотную подойти к той роковой черте, за которой кровавый туман застилает глаза, начисто стирая грань между здравым смыслом и безумием.

Теперь уже она была в полушаге от того, чтобы самой броситься на противника. И ее совершенно не волновало, что эта попытка может оказаться самоубийственной, ведь материнский инстинкт сильнее инстинкта самосохранения.

В конечном итоге демон, не выдержав этого противостояния, счел за благо отступить. Медленно пятясь, он все больше удалялся от места встречи с безумной самкой, не переставая удерживать ее в поле зрения. А когда неуравновешенная мать наконец скрылась за поворотом, Исбит развернулся и постарался как можно быстрее покинуть этот район. Кто знает, что может прийти в голову фарии, защищающей гнездо?

Никто.

В том числе и она сама.

Мелиус постоял еще некоторое время, боясь лишний раз вздохнуть, как будто слабое колебание воздуха могло разрушить иллюзию и натолкнуть скрывшегося за поворотом демона на мысль, что его обманули.

А затем, когда стало ясно, что опасность миновала, файт, только что переигравший судьбу благодаря уму, железной выдержке и колоде крапленых карт, поспешил вдогонку своему господину. Туда, где в хитросплетении лабиринтов сферы Хаоса находились Врата Печали, отворить которые под силу лишь небожителям. Перед мощью этой преграды бледнели и меркли способности даже могущественнейших из смертных. Но Мелиус свято верил, что для Этана нет ничего невозможного. И, может быть, именно в этой вере человек без сердца, некогда бывший богом, черпал вдохновение для своих разрушительных замыслов.

* * *

Первый день битвы не принес ощутимого перевеса ни одной из сторон.