Анлезиец скользнул нарочито безучастным взглядом по телу одетой в мужской костюм девушки и сел неподалёку, однако не настолько близко, чтобы наблюдатели могли заподозрить его в особом отношении к иномирянке. Такого допустить нельзя было ни в коем случае, безжалостный интриган немедленно найдёт самый мерзкий изо всех способов, чтобы постараться принудить Ливастаэра к поступкам, на какие добровольно анлезиец никогда не согласится.

Блондин медленно закрыл глаза, словно устал от ночной скачки и яркого света, и приготовился ждать. Показывать нетерпение или волнение он тоже не имел права, вступая в игру с умным и проницательным противником, не стоит забывать о его умении использовать любое, даже самое незначительное обстоятельство в свою пользу.

И когда анлезиец ощутил наконец появление в зале человека, то далеко не сразу открыл глаза. Специально тянул до последнего, пока тот не подошёл почти вплотную к решётке и не уставился на ночных гостей пристальным взглядом.

– У анлезийца только облегчённый одноручник и анлезийский кинжал, – невыразительно и тихо доложил кому-то молодой голос, – а у спящего никакого оружия нет.

Васт открыл глаза и с лёгкой презрительной усмешкой взглянул на одарённого.

– Зря тебя будили, я мог бы и сам это рассказать, – высокомерно обронил он, пытаясь незаметно отыскать того, с кем разговаривал чувствующий сталь.

Ну а найдя, постарался удержать на лице безучастное выражение и ни невольным возгласом, ни изучением совершенно пустого на первый взгляд места не выдать собственной догадки. И ещё – накатывающегося неудержимой лавиной отчаяния. Ну никак не могли ни он сам, ни мужественный адмирал и ни мудрая моряна заранее предположить, кто именно окажется в союзниках у старого интригана.

Теперь Васт с необычайной отчётливостью понимал, в расчёте на какую тайную гарантию так дерзко выступил против закона и армии осмотрительный советник и почему он так уверен был в успехе.

И вовсе не о помощи заключённым в подвал офицерам были отныне стремительно метавшиеся в белокурой голове отчаянные мысли, а о спасении той, кому он поклялся верностью на крови. У анлезийца не оставалось больше никаких сомнений, что их дерзкая попытка переиграть советника потерпела сокрушительное поражение, едва столкнувшись в самом начале так тщательно просчитанного плана с неожиданностью, которую невозможно было предусмотреть и перед которой не было шансов выстоять.

– Ну так ты ведь и сам бы посмеялся над старым денежным мешком, Ливастаэр из рода Сиреневой лозы, – добродушным тоном любящего дядюшки попенял кругленький, безобидный на вид старичок, выходя из скрытой за внушительным шкафом неприметной двери, – если бы тебя не проверили в этом замке.

– Прошу простить, ваша милость, но вы ошибаетесь, я никогда не смеюсь над теми, кто хорошо знает обычаи моей родины. – Васт смотрел на подходящего к решётке советника прямо сквозь то место, где скрывался невидимка, с самым честным и невозмутимым выражением лица.

– Может, ты ещё скажешь мне, что предательство тоже входит в обычаи твоей родины?! – резко меняя интонацию, язвительно осведомился советник.