Предметом его особенной гордости были: розовая джакузи с подсветкой и встроенным фонтаном; позолоченные краны с вставками из кристаллов «Сваровски»; холодильник с зеркальными дверцами, такой огромный, что в него вполне могла бы поместиться лошадь вместе с всадником; потолочные светильники, то и дело менявшие цвет освещения; шторы на окнах, по которым разноцветным шелком были вышиты сцены из фильма «От заката до рассвета».

Заметив к концу экскурсии, что Надежда не проявляет должного восторга, Стас искренне расстроился и решил, что его гостья хотя и неглупая тетка, но от природы лишена чувства прекрасного.

Как последний штрих, он предложил Надежде Николаевне кофе, на что та охотно согласилась. Однако ее ожидал очередной сюрприз, когда черная с золотом кофеварка (кофемашина, поправил ее Стас) мелодичным женским голосом осведомилась:

– Эспрессо? Капуччино? Латте?

– Капуччино, только с шоколадной крошкой, а не с корицей, – машинально попросила Надежда и только после этого удивленно уставилась на говорящую кофеварку.

– Классно, да? – На этот раз Стас был доволен произведенным эффектом.

– У нас осталось полчаса, – спохватилась Надежда, взглянув на часы, – скоро придет первый клиент… Кто там у нас? Вассерман!

– И все-таки где же я слышал эту фамилию? – Стас наморщил лоб и поскреб в затылке.

– Не будем уточнять. – Надежда взяла приготовленную по ее заказу чашку капуччино и удовлетворенно улыбнулась: – А кофе она готовит хорошо!

– Фуфла не держим. – И гордый Стас заказал себе двойной эспрессо с коньяком.

– Только я тебя умоляю, – проговорила Надежда, смакуя ароматную пенку, – никаких твоих кавалерийских наскоков!

– Никаких – чего? – переспросил Стас.

– Ну, без мордобоя и без грубостей! Не повторяй историю с Димой Копейкиным! Действовать нужно деликатно, вежливо, обдуманно… а не то ты спугнешь нашего клиента!

– Хорошо, тетя Надя, – послушно кивнул Стас, – я постараюсь…

Ровно в тринадцать ноль-ноль в дверь позвонили.

Как и следовало ожидать, звонок в этой квартире был не простой – под потолком камерный оркестр исполнил начало «Маленькой ночной серенады» Моцарта.

Стас направился к двери, но Надежда Николаевна опередила его и прильнула к дверному глазку.

Ей показалось, что на площадке перед дверью стоит Альберт Эйнштейн.

Стас открыл многочисленные запоры, и на пороге появился маленький старичок, удивительно похожий на одуванчик – седые пушистые волосы обрамляли круглую розовую лысину, густые усы гордо топорщились. На Эйнштейна он был не так похож, как в глазок, но некоторое сходство все же имелось.

– Здравствуйте. – Старичок шаркнул маленькой ножкой. – Я по поводу квартиры. Вассерман. – Он протянул Надежде маленькую ручку. – Вассерман. – И он повернулся к Стасу: – Только не надо, пожалуйста, никаких этих неуместных вопросов – я тому Вассерману не родственник. И даже не однофамилец.

– Какому – тому? – переспросил Стас.

– Стасик, я тебя умоляю! – прервала его Надежда и повернулась к гостю: – У вас, простите, трехкомнатная?

– И не извиняйтесь, – пожал плечами Вассерман, – я за нее ответственность не несу. Я в ней только живу.

– С детьми? – уточнила Надежда Николаевна.

– Или это дети? – Старичок вздохнул: – Это практически посторонние люди! Когда я с ними съезжался в одна тысяча девятьсот восьмидесятом году, я таки думал, что на старости лет будет кому подать мне стакан воды.