Юноша шел в церковь и думал, как хорошо было бы, если бы Асмик увидела его в голубой шелковой рубахе с красивым орнаментом, синих шароварах, подпоясанных широким пестрым поясом, и черных сапогах из мягкой кожи!

Селение, купавшееся в море солнечного света, выглядело весьма живописно. Жилые и хозяйственные постройки располагались по склону горы тесными ярусами, так что крыши нижних нередко служили двором и улицей для верхних. То тут, то там виднелись высеченные в скале каменные ступени; вдоль оросительных каналов тянулись виноградники, огороды, сады. Деревянные балкончики немногочисленных двухэтажных домов, выкрашенные в яркие цвета, радовали глаз искусной резьбой.

Зубцы утесов, разноцветные осыпи, громадные камни покрывали склоны гигантского хребта, справа и слева от которого тянулись душистые горные пастбища.

На площади перед церковью собрался народ. Вардан с достоинством раскланивался с односельчанами и отвечал на приветствия. Ему нравилась яркая праздничная толпа и нравилась церковь. Узкие, как бойницы, окна и толстые стены из тесаного камня делали сооружение похожим на неприступную крепость.

«Интересно, — подумал Вардан, — какой показалась бы бедная сельская церквушка девушке, которая родилась и выросла в большом и богатом городе?»

Он входил в церковь вместе с толпой народа, как вдруг почувствовал какое-то замешательство. Юноша видел, как люди удивленно расступаются, но не мог понять, чем это вызвано, до тех пор, пока не заметил прямую высокую фигуру, с головы до пят облаченную в черные одежды.

Вардан замер, пораженный будто вырезанным из мрамора, удивительной красоты лицом, на котором выделялись большие, печальные, черные как ночь глаза. Рядом с женщиной шла испуганная и смущенная Асмик, а позади брела пожилая служанка. Девушка низко опустила голову, и Вардан мог разглядеть лишь обшитый бархатом и украшенный жемчугом головной ободок с тонкими серебряными пластинками-амулетами, поверх которого Асмик набросила полупрозрачную вуаль.

Женщина в черном не пыталась ни с кем заговорить, она смотрела прямо перед собой — словом, вела себя так, как будто вокруг никого не было. Вместе с тем ее появление в воскресный день в церкви вместе с дочерью означало, что она желает сблизиться с жителями Луйса.

Во всяком случае, так решил Вардан; он думал об этом всю службу, потому весьма невнимательно слушал священника и молился рассеянно.

Юноша был поражен, когда после службы мать Асмик не присоединилась к другим женщинам, не пошла домой, а направилась к толпе мужчин.

Голоса смолкли. Мужчины напряженно ждали, что она скажет. На лице этой странной женщины отсутствовало какое бы то ни было выражение; его застывшие черты были прекрасны, но лишены тепла и жизни. Она держалась не высокомерно, но отстраненно, как будто явилась из иного мира.

— Я хочу обратиться к вам с просьбой. Не мог бы кто-то из вас починить дом, в котором мы поселились, и сделать мебель? Я заплачу за работу.

Голос женщины звучал спокойно и ровно, на ее лице не дрогнула ни одна черточка. Мужчины растерянно молчали. Вардан заметил, что кое-кто из них с любопытством разглядывает Асмик, которая ждала поодаль вместе со служанкой.

Внезапно юноша ощутил укол ревности. Он и сам не понял, какая сила вынесла его вперед и заставила выпалить:

— Я… я могу это сделать. Я умею изготавливать мебель. И я попробую починить ваш дом.

— Как тебя зовут? — спросила Сусанна.

Вардан ответил.

— Где твой отец?

На лице юноши появилась краска волнения и стыда. Вероятно, мать Асмик решила, что он слишком юн для того, чтобы самостоятельно принимать решения.

— Мой отец умер. Но он успел научить меня всему, что умел делать сам.

Женщина обвела взглядом толпу мужчин, которые продолжали молчать, и сказала:

— Хорошо, приходи.