Джордж Моррисон потянулся к пиджаку.

– Прежде всего, мисс Харленд, я не месье Шамо. Его сейчас нет. Он и его жена уже отправились в Чансынтень. Мы получили известие примерно час назад. Позвольте представиться. Я доктор Джордж Эрнест Моррисон, пекинский корреспондент «Таймс».

Оливия охнула от неожиданности. Ну конечно! Она видела Моррисона раньше, на одном из приемов у сэра Клода Макдоналда, но сейчас так разволновалась, что не узнала его.

Разочарование было так велико, что она бессильно прислонилась к стене, оклеенной обоями с позолоченными узорами. Она опоздала. Они уже все знают и помчались спасать бельгийцев. Опять она не смогла принести никакой пользы. И снова должна покорно ожидать в посольском квартале, пока остальные действуют!

– С вами все в порядке, мисс Харленд? – встревожено нахмурился Джордж. – Может, выпьете лимонада?

Оливия покачала головой. Темный локон, выбившийся из прически, упал на щеку.

– Нет, спасибо, доктор Моррисон. Я просто думала, что сумею помочь несчастным. Столько людей страдает, а я, как выяснилось, ни на что не способна. Надеялась, что мой приезд сюда поможет бельгийцам. Мне в голову не приходило, что до вас уже дошли новости.

– Я журналист, – мягко напомнил Джордж. – Моя работа – первым узнавать о происходящем в стране.

– Разумеется, – кивнула Оливия с вымученной улыбкой, – И я рада, что вы так быстро получили известия. А месье и мадам Шамо сумеют спасти людей?

– Если доберутся до них, – мрачно ответил Джордж. – Сами знаете, что творится в провинции.

Несмотря на удушливую жару, Оливия вздрогнула. Если Льюис уже услышал о бельгийцах, застигнутых врасплох в Чансынтене, наверняка первым бросится на помощь. Может, он сопровождает чету Шамо?

Оливия нервно провела кончиком языка по пересохшим губам, желая и боясь упомянуть имя Синклера. Она опасалась, что голос выдаст терзавшие ее мысли, о которых не должны догадываться посторонние, а тем более доктор Моррисон.

– Сколько человек взял с собой месье Шамо? – В голосе Оливии слышалась тревога.

– С ним его жена, четверо французов и молодой австралиец.

Она тщетно пыталась что-то сказать. Значит, Льюиса с ними нет. Но она по-прежнему не знает, где он сейчас и что ему грозит. Наконец она дрожащим голосом заметила:

– Мадам Шамо – чрезвычайно отважная дама.

– Да, совершенно бесстрашная.

Джордж Моррисон с любопытством разглядывал Оливию. Несмотря на старания держать себя в руках, она была сильно расстроена, и проницательный англичанин предположил, что причина ее тревог не только застрявшие в провинции бельгийцы.

– Мадам Шамо молода и родилась в Америке. И так же храбра, как и вы, если верить доктору Синклеру.

Заметив, как покраснела девушка, он поздравил себя с тем, что в очередной раз сделал верные выводы.

В этот момент наверху хлопнула дверь, и на площадке лестницы появился Льюис.

– Джордж, я захватил ваш револьвер и свое ружье, и… Тут он осекся и ошеломленно уставился на Оливию.

Низкий вырез синего шелкового платья обнажал верхнюю часть высокой белой груди. Черные волосы переливались в лучах света, широко раскрытые глаза недоверчиво смотрели на него.

Рука Льюиса застыла на перилах. Дыхание с трудом вырывалось из стиснутого горла.

– Какого черта вы здесь делаете? – бросил он. – На улицах небезопасно! В любую минуту начнется штурм города!

В ушах Оливии стучала кровь.

– Я была во французском посольстве. Посланник получил известие о пожаре в Фэнтае и сообщил, что бельгийские инженеры и их семьи в Чансынтене не успели уйти.