Дверь в спальню отца, расположенная по другую сторону холла, была закрыта. Лиз постучала, но на ее стук никто не ответил. Она постучала еще раз, более настойчиво, а затем крикнула «Папа!» и, повернув ручку, заглянула в комнату.

На полпути между распахнутой дверью в ванную и своей постелью, уткнувшись лицом в пол, лежал Эндрю; его тело сотрясала дрожь, а пижама была мокрой от пота.

– Папа!

Подбежав к отцу, Лиз увидела раскатившиеся по ковру капсулы красного цвета. Почувствовав приступ болезни, Эндрю пошел в ванную за лекарством и по пути назад потерял сознание!

Лиз опустилась возле отца на колени и подняла пузырек. «Хинин?! Малярия… Его как-то нужно перенести на кровать, и немедленно». Лиз положила руку на плечо отца и снова позвала его.

Почувствовав прикосновение, Эндрю повернул голову, губы искривились в гримасе, которая должна была означать улыбку.

– Прости, Лиз, – прошептал он, – на этот раз приступ случился совершенно неожиданно. Обычно он предупреждает о своем приходе. Не пугайся. Такое состояние не продлится долго. Но будет лучше, если ты…

Новый приступ лихорадки прервал его на полуслове. Отдышавшись, Эндрю с помощью дочери добрался до постели. Здесь Лиз укрыла его легким пледом, сбегала за одеялом в свою комнату, а затем наклонилась к уху отца и прошептала, что сейчас она сбегает за месье или за мадам Симон и сразу же вернется.

Когда Лиз прибежала в гостиницу, ей стало ясно, что на самом деле было раннее утро. Единственным человеком, встретившим ее в гостинице, был орудовавший шваброй уборщик, который, недоумевая, выслушал ее заполошные восклицания:

– Управляющего! Ах да, я имею в виду le gérant, месье или мадам Симон, любого из них! Быстро! – Девушка замолчала в замешательстве, но в этот момент дверь кабинета открылась, и оттуда вышла мадам Симон.

Лиз подбежала к ней, благодаря судьбу за то, что мадам Симон достаточно хорошо владеет английским. Озабоченно кивая, управляющая выслушала Лиз и, когда та закончила свой сбивчивый рассказ, прошептала:

– Ах, бедняжка, как он страдает!

После этого она повысила свой мелодичный голос до такого пронзительного фальцета, что ее муж, появившись из кабинета, бросился выполнять все команды бегом.

В их обществе Лиз почувствовала себя более уверенно.

– Малярия – это гадкая штука, – говорила девушке хозяйка. – Ее приступы имеют тенденцию повторяться, и лихорадочное состояние длится в течение нескольких дней. Но мадемуазель может не сомневаться: против этой болезни существует много эффективных способов лечения. В настоящее время важнее всего вызвать врача, не так ли?

Врача? Ах да, конечно. Лиз хотела спросить: «Какого врача?», но не произнесла ни слова, так как ответ был известен ей заранее.

Месье Симон сказал:

– Доктора Йейта, этого умного англичанина, вы не хотели бы пригласить его?

– Да, я полагаю, что да, – протянула Лиз. – Если только… А другого английского доктора в Тасгале нет?

– Нет, мадемуазель. Помимо доктора Йейта здесь есть врач-египтянин, есть немец и два хирурга-француза в больнице. Кроме того, мадемуазель, Месье Йейт и ваш отец – друзья. Было бы очень неправильно звать кого-либо еще. Вы сами позвоните доктору Йейту или это сделаю я?

– Позвоните, пожалуйста, вы, – попросила Лиз. – Боюсь, что я не знаю, как назвать нужный номер по-французски.

Спустя мгновение месье Симон уже говорил по телефону. Затем он передал трубку Лиз:

– Доктор Йейт понимает всю серьезность положения, и он немедленно отправится сюда.