Он окинул ее долгим оценивающим взглядом, словно соизмерял глубину ее чувств со своими. Затем вздохнул и провел пальцами по спутанным волосам.

– Пойдем прокатимся верхом. Там и поговорим.

Уинн покачала головой:

– Нет. У меня другие планы, а, кроме того, нам не о чем говорить.

– Не трусь, Уинн. До сих пор ты была стоящим противником. Сама знаешь, нам многое нужно обсудить. Почему ты так боишься?

Вряд ли можно было честно ответить на этот вопрос, и она решила промолчать. Но Уинн боялась, что его темные внимательные глаза видят ее насквозь, потому что никак не могла отвести от них взгляда. В очередной раз ее покорила его магия, вкрадчивость, с которой он легко притягивая ее к себе, ошеломляя и в то же время вселяя радость. Настало время с ним расстаться, а она никак не могла заставить себя попрощаться.

– Давай прокатимся верхом, – повторил он, протягивая руку к выбившемуся локону ее длинных волос. Он игриво дернул прядку, но его глаза оставались серьезными. – Ну же, Уинн. Я хочу показать тебе кое-что интересное.

Уинн снова покачала головой, но на этот раз менее решительно. Яркий румянец смущения залил ее щеки, когда она живо представила себе, что он намерен показать.

Почему из всех мужчин именно он так на нее действует? Почему не какой-нибудь простой валлийский парень, а именно этот коварный, несговорчивый англичанин заставляет ее сердце биться быстрее? Разумную женщину, такую как она, должен был бы привлечь обыкновенный мужчина с честными намерениями. Но вот она здесь стоит, покоренная в очередной раз его властным взглядом и магическим прикосновением. Ему нужно было от нее только одно, а она хоть и понимала, что ведет себя как дура, хотела ему это дать.

– У тебя нет ничего, что было бы для меня интересно, – солгала она, как умела, но он только улыбнулся.

– Боюсь, ты неправильно истолковала мои слова, – ответил он. – Я хочу всего лишь показать тебе тихую поляну недалеко отсюда. Она очень похожа на ту, что у тебя в Радноре, – такая же сырая и заросшая разными травами. Поедем туда, Уинн. Это совсем рядом. Отправимся вместе на эту поляну.

Уинн хотела отказаться, сославшись на другие дела и нежелание разъезжать по окрестностям, тем более в его компании. Но внезапно Уинн осенила ужасная мысль, что это будет последний раз, когда они смогут побыть вместе. Завтра утром она уедет и никогда больше его не увидит. Сознавать это было настолько невыносимо, что слова отказа не шли с языка.

Она невольно потянулась к амулету и посмотрела на Клива затуманенным взором.

– Почему ты так поступаешь со мной? Почему?

– Потому что я должен, – пробормотал он хрипловатым, севшим голосом. Он обмотал вокруг пальца ее локон, легко коснулся щеки. – Поехали со мной, Уинн.

Она не сопротивлялась, когда он повел ее к конюшням. Его рука поддерживала ее локоть так, что никто не заподозрил бы ничего предосудительного. Только они двое чувствовали напряжение, возникшее от этого прикосновения.

Поездка станет прощанием, говорила себе Уинн, покорно шагая рядом с Кливом. Она молча стояла, пока он распоряжался, чтобы подали двух лошадей, и наблюдала, как он помогает конюху справиться с упряжью. На какой-то укромной поляне, вдали от любопытных глаз, они попрощаются друге другом. Он, несомненно, будет уговаривать ее остаться, но она знала, что это невозможно. Она в последний раз примет его – примет и душой, и телом. Но это будет их прощание.

И возможно… она родит от него ребенка, явилась к ней непрошеная мысль.