Ингрид и Альв осмотрели все полки в шкафу.

— Нет, — задумчиво сказала Ингрид, — думаю, надо искать не в самом шкафу…

Шкаф не имел задней стенки и был прибит к стене, сложенной из ровных обтесанных бревен. Ингрид посветила фонарем на стену возле шкафа.

На стене проступили очертания корня мандрагоры, корень скользнул к шкафу и скрылся в нем.

Ингрид прикоснулась рукой к стене внутри шкафа. Нащупала какую-то неровность.

— Здесь тайник, — сказала она.

— Позволь-ка мне! — Альв встал на место Ингрид и вытащил обрубок бревна во всю ширину шкафа.

В стене и вправду оказался тайник. В нем лежал длинный кожаный мешок. С замирающим сердцем Альв вытянул его из тайника.

Мешок был очень старый на вид.

— Подожди, — сказала Ингрид. — Тут какой-то свиток.

Альв нехотя оторвал глаза от мешка, в котором что-то многообещающе позвякивало.

Теперь их внимание было поглощено свернутым в трубку пергаментом.

— Только осторожней, — предупредил Альв. — Он может рассыпаться, смотри, какой он хрупкий!

— Это письмо! — Ингрид была взволнована. — Какой красивый почерк, но сколько ошибок!

— Это не ошибки, так писали в старину. — Альв и сам дрожал от волнения. — Силье! Видишь, внизу написано «Силье»?

— Верно. Но я ничего не понимаю, как она странно пишет…

— Дай мне! — Но и Альв тоже долго вглядывался в старинный почерк, прежде чем наконец разобрал письмо Силье.

— Она пишет своим детям. Деньги, которые хранятся в мешке, предназначены им на черный день. Силье отложила их из того, что она зарабатывала расписыванием обоев или получала в подарок от любимого мужа, которому их платили за исцеление больных, — сказал Альв. — Если помнишь, Силье умерла, не зная, что смерть уже поджидает ее.

— Да, Тенгель отравил ее и отравился сам, — грустно сказала Ингрид. — Она не успела никому сказать о своем тайнике. Бедняжка! Давай посмотрим, что там в мешке…

Альв молча перевернул мешок над старой овчиной, лежавшей на кровати. Из мешка, весело звеня, посыпались монеты, и глаза у Ингрид стали круглыми от удивления. Последняя монетка застряла в складках мешка, но Альв вытряс и ее. Онемев, они смотрели на богатство, рассыпанное на овчине. Монет была целая куча.

— Какие старые! — ослабевшим голосом сказала Ингрид. — Думаешь, они чего-нибудь стоят?

— А как же! — Альв тоже ослабел от волнения. — Разве ты не видишь, что они золотые? Золото не падает в цене! — Он взял в руку несколько монет. — В прошлом году я был по случаю в Кристиании и там при мне знающие люди беседовали о старинных монетах. Поэтому я знаю, сколько они стоят.

— Они помогут покрыть хотя бы часть нашего долга?

— Даже вот этих монет, что лежат у меня в горсти, хватит с избытком, чтобы расплатиться со всеми долгами. Подожди, мне надо сесть!

— Батюшка, на вас лица нет! — Ингрид не на шутку встревожилась за отца.

— Это от неожиданности, только от неожиданности.

— Значит… значит… мы разбогатели? — осторожно спросила Ингрид.

— Прежде всего мы должны поделиться со всеми наследниками Силье.

— Непременно! Они тоже еле сводят концы с концами. Как приятно будет их порадовать.

— Ты всегда думаешь о себе в последнюю очередь! — По лицу Альва скользнула усталая улыбка.

«Увы, далеко не всегда», — с горечью подумала Ингрид.