Джон не сделал даже попытки войти, а после короткого созерцания резко шагнул назад, похлопав изящными, цвета слоновой кости, руками – словно на музыкальных тарелках сыграл.

– Ужасно. Ужасно. Нужно его отсюда убрать. Отнести домой.

Майк хорошо знал этот уверенный, властный тон. Когда Джон так разговаривал, его распоряжения выполняли беспрекословно.

– Джина еще не знает, – сообщил младший кузен старшему. – Дай мне хотя бы предупредить ее. Пять минут.

– Хорошо. Но оставлять бедолагу здесь нельзя.

Оба совершенно забыли о докторе, и его робкое вмешательство их удивило.

– Мистер Уидоусон, не знаю, могу ли я высказаться…

– Уважаемый сэр, – перебил Джон. – Оставлять его ни в конторе, ни в хранилище нельзя. Есть у вас хоть одно веское возражение против этого?

Доктор замолчал. У него не было готовых аргументов, реальных оснований, которыми можно оперировать. В таких случаях побеждает тот, кто сильнее духом.

Майк пошел к лестнице.

– Дайте мне пять минут, – бросил он через плечо. – Я сообщу Джине.

Мисс Керли поспешила в свой кабинет – звонить мистеру Кэмпиону.

– Майк, лапочка, рада тебя видеть! Для кофе не рано? Я как раз собираюсь выпить чашечку.

Он спиной ощущал застывшую домработницу, нерешительно медлил. В голове мелькали невыносимо избитые фразы: «Джина, дорогая, мужайся…» Или: «Боюсь, у меня плохие новости». Или: «Джина, произошло ужасное несчастье».

Слова застряли в горле. Майк видел лишь радостную Джину – спокойную, прелестную, восхитительную.

– Он тоже выпьет кофе, миссис Остин. – Джина послала улыбку служанке, махнула рукой в сторону дивана. – Садись, невоспитанное создание, хватит таращить на меня глаза. В чем дело? Что, наш визит к Атертонам отменен? Ничего страшного. Да что с тобой?!

Майк тяжело сел, поднял глаза на Джину.

– Пол умер.

Она как раз хотела бросить в огонь несколько конвертов – и замерла. Эта застывшая поза, склоненная голова были гораздо красноречивее любого возгласа. Майк рухнул рядом с Джиной на коврик.

– Джина, я не хотел вот так выпалить… Господи, я болван!

Она резко повернулась к нему – лицо белее белого, огромные глаза потемнели.

– Расскажи. Что произошло? Автомобильная авария?

– Нет.

До чего же она близко!

Майк услышал собственные слова – осторожные, холодные.

– Он все время был в конторе. Его только что нашли. Хотят поднять сюда. Тебя… тебя следовало известить, видишь ли…

– Конечно, следовало. – Глубокий, мягкий голос звенел. – Майк, что произошло? Самоубийство?

– Я… мы… Мы не знаем.

– Но почему? Почему?! Ох, Майк, почему? Мы даже не спорили. У него не было причин, да? Так ведь, Майк?

– Держись, дорогая моя.

Он крепко сжал ее плечо, она прильнула к его руке.

Миссис Остин поставила на столик за диваном поднос с кофе – звякнули чашки, – с хитрым видом голубя-попрошайки посмотрела на хозяйку и гостя. Вот, значит, какие дела! Причем, видимо, уже не первый день. Хотя если мужчина не обращает на жену внимания, что ж, неприятности ему обеспечены. Да-да, таково мнение миссис Остин.

Джина заметила служанку, медленно встала.

– Мой муж умер, миссис Остин. Причина неизвестна.

На ее вытянутом лице, украшенном множеством подбородков, отразилось смятение.