Словно в готическом романе! Покойный-то был богач. Надо понимать. И обитали они не в плохоньком домике о трех комнатках!
В его голосе зазвучали обиженные нотки; судя по всему, он считал, что начальство его недооценивает и что ему недоплачивают, хотя он и надрывается на работе.
— Давайте перейдем ближе к делу, — устало попросила Мередит. — Сотрудники Скотленд-Ярда расскажут вам гораздо больше, чем я. Они уже допросили нас с другом. Не сомневаюсь, полицейские уже установили всех партнеров и деловых знакомых Константина, а также опросили других посетителей выставки, которые могли что-то видеть. Зачем вы вызвали меня к себе?
Фостер резко сдвинул в сторону папку, в которой, очевидно, совершенно не нуждался. Зачем же он в нее тогда заглядывал? Мередит подозревала, что Фостер создает видимость бурной деятельности. Она вздохнула с досадой. Неужели Фостер всерьез считает, что ее можно пронять такими дешевыми трюками? Фостер неуклюже заерзал в тесном закутке между стулом, письменным столом и стеной.
— Не знаю, что вам наговорили в Скотленд-Ярде о Константине. Нам о нем почти ничего не известно.
Он с недовольным видом уставился на папку, заложенную многочисленными закладками.
Мередит пала духом. Может быть, Джералд все-таки прав? Нет, вряд ли — раз Фостеру так мало известно. Будь Алекс действительно «серым кардиналом» преступного мира, спецслужбы собрали бы на него подробнейшее досье!
— Сотрудники Скотленд-Ярда не очень разговорчивы. Мне лишь сказали, что много лет назад Константин прибыл в нашу страну с Кипра. Он поменял фамилию. Неужели он ведет… то есть вел… двойную жизнь?
— Именно это мы и намерены выяснить. Подчеркиваю: пока у нас нет ни малейших оснований подозревать его в двойной жизни. Но, учитывая обстоятельства его смерти…
Джералд, очевидно, мыслил примерно так же, как и Фостер. Эх, жаль, она отмахнулась от коллеги! Надо было прислушаться к его словам! На обратном пути надо будет в знак примирения купить Джералду шоколадный батончик «Марс».
Вслух же Мередит заметила:
— Он умер скоропостижно!
Фостер, который тоже о чем-то задумался, изумленно вскинул голову. Потом он медленно расплылся в самодовольной улыбке.
— Вот именно! А почему? Очень любопытно… Константин и правда прибыл в Великобританию с Кипра, но он не киприот. Еще раньше он перебрался на Кипр из Ливана. Тогда его звали Джордж Вахид. В середине семидесятых многие ливанские бизнесмены поняли, что на родине им делать нечего, и потихоньку перевели капиталы и предприятия в более безопасные страны. Так сказать, нашли тихую гавань. Нашему герою повезло; ему удалось не только вывезти деньги, но и найти свою нишу на рынке. А делами своей компании он мог управлять из любой точки земного шара.
Заметив вопросительное выражение на лице у Мередит, Фостер пояснил:
— Он занимался экспортом продуктов питания с востока Средиземноморья. Изюм, инжир, финики, фундук и так далее. Ингредиенты ближневосточной кухни. Экзотические крупы — например кускус. Из Турции он вывозил приторные сладости вроде рахат-лукума. Кстати, и фундук тоже оттуда…
— То-то мне показалось, что фамилия Константин слишком… неестественная. Слишком громкая!
Фостер пожал плечами:
— Люди, которые решают начать новую жизнь в другом национальном окружении, как правило, выбирают громкие, звучные фамилии. Кстати, он не одинок. В каждой стране многие новые иммигранты берут фамилии, звучащие как местные. Не хотят выделяться. Константин на Кипре начал новую жизнь; наверное, решил стать другим человеком. Через несколько лет он покинул Кипр, перебрался в Великобританию и занялся импортом тех же самых продуктов питания. Он снова угадал. У нас в то время как раз вошли в моду разные этнические кухни, и дела его сразу пошли в гору. |