Рейчел рассеянно провела рукой по медовым волосам:

— Почему я вышла за Алана? Наверное, именно потому, что родные всячески меня отговаривали! И потом, в девятнадцать лет очень хочется настоять на своем, восстать против родительского диктата! — Она помолчала. — Мне внушали, что я невыдержанная и капризная. Захотелось доказать родным, что они не правы. Не пойми меня неправильно, я вышла замуж по любви. Вначале Алан казался мне настоящим чудом! Он очень отличался от остальных моих знакомых. До него я не встречала таких, как он. Все поклонники, которые окружали меня до Алана, походили один на другого. Мой отец презрительно называл их свистунами. Все из хороших семей, все любезные и забавные, но ни у кого не было цели в жизни. Разумеется, они стремились преуспеть в делах и заработать много денег. А Алан хотел от жизни чего-то совсем другого. Он был старше остальных моих поклонников, много рассуждал о справедливости, законе и порядке, о заботе об окружающих и всем прочем. Вначале его воззрения показались мне очень благородными. — Рейчел вздохнула. — Скоро я поняла, что благородные воззрения — это ужасно скучно. Родители оказались правы: я ему абсолютно не подходила. Он постоянно задерживался на работе. И я ничего не могла с этим поделать. Я не могла устраивать званые ужины или принимать приглашения в гости, потому что никогда не знала, сможет Алан там быть или нет. Он общался с самыми разными людьми, а мои друзья ему не нравились. Он не разделял их взглядов на то, как надо развлекаться и отдыхать. Несколько раз он обошелся с ними весьма грубо. А всякий раз, когда у него появлялась свободная минутка, он предпочитал копаться в саду.

Мередит невольно улыбнулась:

— Да, Рей, я понимаю.

— И все же я по-прежнему привязана к нему, — серьезно продолжала Рейчел, наклоняясь к Мередит и кладя руку ей на плечо. — Алан мне всегда ужасно нравился.

Мередит нашла ее последнее замечание не особенно утешительным.

День выдался долгим и утомительным. Сразу после ужина Мередит извинилась и поднялась к себе в комнату. Войдя, она подошла к окну и отодвинула штору.

Сгустились сумерки, но ночь обещала быть ясной и звездной. Бледный диск луны уже замерцал на темнеющем, безоблачном небосклоне. Свет Мередит нарочно не включала, чтобы лучше видеть парк.

Окно ее комнаты располагалось с фасада, и перед ее глазами открылась вся подъездная аллея. Ей даже показалось, что из окна видны каменные ананасы на стойках ворот. Все птицы давно устроились на ночлег, и тишина показалась ей какой-то плотной и удушливой. Сюда не доносился шум машин с дороги. Не видно было и огоньков, лишь тусклый отблеск справа — со стороны отеля.

Опершись о подоконник, Мередит окинула взглядом парк и вдруг уловила движение у главных ворот. Она нахмурилась. Может, это дрожат ветки деревьев и пляшут вечерние тени? Но нет, опять что-то шевельнулось.

Какая-то тень отделилась от стойки ворот и направилась в сторону аллеи. Вскоре Мередит различила в полумраке женскую фигуру. Незнакомка стояла и смотрела на дом. Издали она видела незнакомку нечетко, но поняла, что на ней темное платье с длинными рукавами. У горла что-то белело — похоже, высокий белый воротник. Еще она увидела темные волосы, спускавшиеся до плеч, лицо она совсем не разглядела.

Мередит затаила дыхание. Она старалась не шевелиться, чтобы не привлекать к себе внимание незнакомки. Та прошла по дорожке несколько шагов, словно желая получше рассмотреть дом. Внезапно она повернула назад, дошла до ворот и исчезла из вида. Должно быть, ушла по тропинке.

Мередит, задумавшись, прикусила губу. Наверное, это та назойливая журналистка, о которой ей рассказывала Рейчел. Ей не удалось взять интервью, а потом Мартин выставил ее. Сейчас она незаметно проникла в усадьбу, собираясь тайком побродить по парку.